Полка джунгарских хомячков в виварии была пуста. Лиза снова чертыхнулась, вспомнив, что утром приходила машина из Белогорловки, и она сама велела лаборантке отправить оставшихся зверей на биостанцию – ведь сегодняшний эксперимент должен был стать последним в серии. И вот на тебе! Но завершать серию все равно надо. Лиза схватила трубку:
– Алло, Макс, ты можешь отвести меня в Белогорловку? У меня звери кончились.
– Конечно, Лизок, завтра вечером съездим.
– Завтра поздно. Надо сегодня, на худой конец завтра утром. Максимчик, миленький, у меня семинар на носу, мне, кровь из носа, надо серию закрыть.
– Лизавета, утром – никак, я же работаю. А сегодня… понимаешь, мы уже договорились с мужиками в баре посидеть.
– Ну, извинись, посидите в другой раз! Скажи, что изменились обстоятельства.
– Слушай, Лиза, не слишком ли часто меняются обстоятельства? – Максим уже не скрывал раздражения. – Для меня ты сегодня была занята. Когда встает вопрос, хомяки или я, ты выбираешь хомяков. Но если мне выбирать между хомяками и друзьями, то я…
– Не хомяки, а хомячки, – прервала его монолог Лиза. – Это совершенно разные звери. Желаю хорошо провести время.
И положила трубку. Итак, до Белогорловки придется добираться самой.
На автовокзале выяснилось, что билеты на нужный автобус раскуплены. Дачный сезон, знаете ли. В принципе до Белогорловки можно добраться по железной дороге, менее удобно, но выбирать не приходилось. Теоретически она еще могла успеть на электричку – и Лиза помчалась туда. Она вылетела на платформу, когда до отхода оставалась какая-нибудь минута. И с лету врезалась в чью-то железобетонную грудь. Сумка отлетела в сторону, раскрылась, содержимое высыпалось. Обладатель груди извинился, будто это он, а не она, несся не разбирая дороги и кинулся собирать выпавшее. Лизе оставалось только присоединиться к нему. И, разумеется, как в плохом кино, они столкнулись лбами, одновременно с этим услышав шипенье закрывающихся дверей электрички. Замерев на секунду, они посмотрели друг на друга и… расхохотались.
– Давно у меня не было такого неудачного дня, – выдавила Лиза, умирая со смеху.
– Надеюсь, на сегодня я – ваша последняя неприятность, – он в шутливом раскаянии прижал руку к груди.
– Как знать, – возразила Лиза. – Мне еще как-то до Белогорловки нужно добираться. Придется искать машину.
– И вам в Белогорловку? – удивился мужчина. – Ну так поехали вместе. Может, вы мне подскажете, как там биостанцию найти?
– Вы тоже на биостанцию?! А к кому, если не секрет?
– Мне нужна Елизавета Романова. Вы ее часом не знаете?
– Вы… вы – Федор Громов? – догадалась Лиза.
Незнакомец радостно кивнул.
Громов, ученый из Новосибирска, работал над той же темой, что и Лиза. Они не встречались раньше, но переписывались и даже собирались готовить совместную публикацию. Перед семинаром он хотел увидеть белогорловский этологический полигон. Но Лиза, зашиваясь с опытами, решила отодвинуть его визит.
– Я же вам посылала электронку, что меня на биостанции не будет, и что мы сможем увидеться только на семинаре.
– Электронку не получал. А ваши планы, насколько я понимаю, к счастью, изменились. Удивительно, как это мы с вами встретились. Нас кто-то свел прямо как хомячков в эксперименте.
И они снова расхохотались.
– Знаете что, – решила Лиза, отсмеявшись, – раз уж мы упустили электричку, давайте не будем пороть горячку. Сегодня поговорим, обсудим статью, а утром двинем на биостанцию. Вы где остановились? Нигде? Ну, тогда поехали ко мне, – неожиданно для себя пригласила она.
Дома, предложив гостю располагаться, Лиза извинилась: ей надо было сделать несколько срочных звонков. Разговаривая по телефону, она исподволь наблюдала, как Громов прошел на кухню, вынул из сумки бутылку домашней наливки, баночку моченой брусники, варенье, копченую, судя по аппетитному запаху, дичь. По-хозяйски достал из шкафчика и порезал хлеб, а из холодильника – помидоры и зелень, поставил тарелки и стопки. Когда Лиза пришла на кухню, все было готово, в том числе и ее новое душевное состояние. Вся нервозность последних дней исчезла без следа. Лиза чувствовала покой и защищенность рядом с этим широкоплечим незнакомцем, который вел себя так, будто жил тут всегда. Ей и самой уже так казалось. Это ощущение не исчезло ни после ужина, когда они углубились в научную дискуссию, ни позже, когда удивляясь, что ничему не удивляется, Лиза лежала, прижавшись щекой к его плечу, пахнущему лесным ветром…