Шейла вернулась на кухню, едва не уткнувшись носом в чашку с кофе, и со вздохом села за стол. Она была не из тех, кто легко встает по утрам. Кейт подозревала, что Шейла завела будильник ради того, чтобы провести с дочерью эти два спокойных часа, пока близнецы спят.
– Какие у нас сегодня булочки? – спросила наконец Шейла хрипловатым со сна голосом.
– С яблочным джемом, – с улыбкой сказала Кейт. – Я нашла рецепт в Интернете.
– Но где ты взяла яблочный джем? Надеюсь, не в той крохотной лавке через дорогу?
– Нет, я заказала его опять-таки через Интернет, и мне привезли заказ из города Севиервил, штат Теннесси. – Кейт не стала огрызаться, хотя и поняла ироничный намек, потому что, во-первых, она действительно не закупала продукты в Трейл-Стоп, а во-вторых, если бы она даже нашла себе работу в Нью-Йорке и переехала из Сиэтла туда, мать ее и в этом городе нашла бы к чему придраться. На самом деле ей хотелось одного – чтобы дочь и внуки жили к ней поближе.
– Таннер стал больше говорить, – несколькими минутами позже заметила Шейла, убирая с лица светлые волосы. Шейла была очень интересной женщиной. Жаль, что Кейт не унаследовала от матери ее внешность, а взяла понемногу от каждого из родителей.
– Когда захочет. Я уже почти утвердилась в мысли, что он просто выбрал дня себя такую тактику: держаться у Такера за спиной, чтобы все тумаки доставались брату. – С хитрой улыбкой Кейт рассказала матери историю с инструментами мистера Харриса и о том, что Таннер каким-то чудом освоил азы математики и понял, что ему осталось сидеть в углу только восемь минут.
Шейла засмеялась, но лицо ее светилось гордостью.
– Я прочла, что Эйнштейн молчал до шести лет.
– Не думаю, что его можно сравнивать с Эйнштейном. – Кейт хватило бы того, чтобы Таннер рос здоровым и счастливым. Она не была амбициозна в отношении сыновей; требовательна – да, но не амбициозна.
– Как знать… – Шейла зевнула. – Господи, не могу представить, как можно вставать каждый день в такую рань. Это просто варварство. В любом случае ты не можешь знать, что получится из ребенка, каким он станет. Ты всегда была сорванцом, всегда играла в мяч и лазала по деревьям, да еще потом этот клуб скалолазов, а теперь посмотри на себя – ты стала настоящей домашней женщиной: работа и дом, и ни шагу в сторону. Ты убираешь, готовишь, обслуживаешь…
– Я веду свое дело, – уточнила Кейт. – И мне нравится готовить. У меня хорошо получается. – Кейт действительно готовила с удовольствием. По большей части. Зато она терпеть не могла убирать, но ей приходилось заставлять себя заниматься этим ежедневно.
– Не стану спорить, – Шейла замялась. – Но ты не так уж много готовила, когда был жив Дерек.
– Мы готовили примерно на равных, к тому же иногда заказывали еду на дом. И ходили по кафе и ресторанам. По крайней мере до того, как родились мальчики. – Кейт осторожно налила молоко в большую мерную емкость и нагнулась, чтобы посмотреть на отметки. – Но после его смерти я проводила все вечера дома с детьми, и фаст-фуд мне надоел. Тогда я купила несколько поваренных книг и начала готовить.
– Когда мы с твоим отцом только поженились и вы были маленькими, я готовила каждый вечер. У нас не было денег на рестораны, а гамбургер из «Макдоналдса» стоил по нашим деньгам целое состояние. Но сейчас я почти не готовлю и не испытываю ностальгии по кухне.
Кейт искоса посмотрела на мать.
– Но ты все же закатываешь грандиозные пиры на День благодарения и Рождество и всегда сама печешь торты на наши дни рождения.
Шейла пожала плечами:
– Традиция, семья, ты же знаешь. Я люблю, когда все собираются вместе, но, если честно, я бы с радостью отказалась от этих грандиозных застолий.
– Тогда почему бы мне не готовить еду для семейных торжеств? Мне нравится этим заниматься, а вы с папой могли бы поиграть с мальчиками, чтобы они мне не мешали.
У Шейлы загорелись глаза.
– Правда?
– Правда. – Кейт посмотрела на мать так, словно сомневалась в ее вменяемости. – Эта сделка мне еще как на руку. Мальчишки каждый день находят новые способы навлечь на себя неприятности.
– Мальчики есть мальчики. Ты тоже любила приключения, но с Патриком за первые десять лет жизни я едва не поседела. Помнишь, как он заложил «бомбу» в своей комнате?
Кейт рассмеялась.
– Боюсь, это мне еще предстоит, – сказала она. Кейт не знала, какое из чувств было сильнее: веселье или ужас. – Только все надо помножить на два.
– Может, и не предстоит, – с легким оттенком сомнения сказала Шейла.
Кейт обожала маму. Шейла была женщиной волевой, немного раздражительной и страшно любила своих близких, а потому детям ее все всегда сходило с рук. Кейт была целиком согласна с декларацией матери, которую та сделала после того, как ей пришлось выслушать часовое нытье Патрика из-за того, что его заставили стричь газон. «Ты думаешь, я вынашивала тебя девять месяцев, а потом рожала тридцать шесть часов, чтобы ты всю эту жизнь просидел на своей заднице? Живо вон отсюда, и иди стричь газон! Я тебя для этого родила!»
Просто гениально.
После некоторого колебания Шейла сказала:
– Я еще кое о чем хотела с тобой поговорить, подумай над этим, пока я здесь.
Звучит как зловещее предзнаменование. И вид у Шейлы соответствующий. Кейт почувствовала спазм в животе.
– Что-то случилось, мама? Папа заболел? Ты заболела? Господи, вы же не собираетесь разводиться, верно?
Шейла смотрела на дочь широко распахнутыми от ужаса глазами.
– Господи! – с ужасом заключила она. – Я вырастила пессимистку.
Кейт покраснела.
– Я не пессимистка, но ты так это сказала, словно что-то случилось…
– Ничего плохого не случилось, честное слово. – Шейла глотнула кофе. – Просто твой отец и я, мы бы хотели забрать мальчиков к себе погостить. Ты же знаешь, он не видел их с Рождества. Теперь они уже достаточно взрослые для такого путешествия, ты не находишь?
Сработало. Кейт закатила глаза.
– Признайся, ты это нарочно сделала. – Что?
– Заставила меня думать, что произошло нечто ужасное. – Кейт подняла руку, не дав матери возразить. – Я не о том, что ты сказала, я о том, как ты это сказала, о твоем выражении лица. В сравнении со всеми теми ужасными мыслями, что мне пришли в голову, сообщение о том, что мальчики поедут с тобой, кажется не таким уж страшным. Безобидным. Мама, я тебя знаю. Я все подмечаю, потому что собираюсь внедрить твои методы в собственную практику. Я учусь у тебя тактическим приемам, которые намерена отработать на мальчиках.
Кейт перевела дух.
– Но тебе ни к чему было преподносить все именно так. Я не могу сказать, что категорически против твоего предложения. Но и не могу сказать, что оно мне очень по душе. Я подумаю.
Итак, переговоры начались. Кейт и этот замысел разгадала. Может, стоит проучить ее и любезно согласиться отдать малышей на две недели. Четырнадцать дней неусыпного наблюдения за неугомонными четырехлетними близнецами могут сломать и очень сильного человека.
– Я подумаю, – повторила Кейт, не позволяя матери вовлечь себя в дискуссию по поводу сроков визита, пока она еще не решила, отпускать ли детей к бабушке с дедушкой. Если она не станет уходить от разговора, Шейла так загрузит ее деталями, что мальчики окажутся в Сиэтле еще до того, как Кейт осознает, что не сказала своего «да».
– Мы с отцом, разумеется, оплатим билеты на самолет, – продолжала Шейла.
– Я подумаю над этим, – повторила Кейт.
– Тебе надо немного отдохнуть. Работа в гостинице и эти два маленьких разбойника не оставляют тебе времени на себя. Ты могла бы съездить в салон, постричься, сделать маникюр, педикюр…
– Я подумаю над этим.
Шейла вздохнула:
– Нам действительно надо обговорить детали.
– У нас еще будет для этого достаточно времени… если я решу, что они поедут с тобой. Лучше оставь это, мама, потому что я ни под чем не стану подписываться, пока не подумаю, отпускать их или нет.