– Как же мне к ней, черт возьми, обратиться? На «вы» я с ней или на «ты»? Думала, что она сегодня первая заговорит.
– А ты начни так: доброе утро!…
– Подожди, может, заглянуть в окно?
– Думаешь, лучший способ разбудить пожилую даму – внезапно всунуть голову ей в окно? А если от твоей головы ее хватит удар?
Алиция тяжело вздохнула и постучала.
Ответа не было. Алиция постучала чуть громче. Безрезультатно. Постучала в третий раз.
– Слушай, она не глухая? – предположила я. – Ты вчера не заметила?
Алиция с бешенством забормотала что-то себе под нос, снова забарабанила и, выждав мгновение, нажала ручку. Осторожно приоткрыла дверь, заглянула внутрь и застыла в странном поклоне.
– Го-осподи!!! – хрипло застонала она.
Я подбежала, чтобы посмотреть через ее плечо, но не успела вовремя затормозить, дала ей пинка, и мы обе рухнули всей тяжестью на дверь, которая с пушечным грохотом ударилась в стену. Стеллаж у стены задрожал, и гипсовый бюст с верхней полки разлетелся вдребезги у наших ног.
– Боже мой! – только и смогла прошептать я.
Тело на кровати представляло страшное зрелище. Голова тети выглядела еще хуже, чем бюст на полу, нельзя было разобрать, где лицо, а где затылок. Рядом, на перине, лежал молоток. Я закрыла глаза:
– Все красное…
«Скорая» приехала через пару минут. Врач, тот же, что и в прошлый раз, сделал какие-то таинственные процедуры, после чего тетю осторожно положили на носилки и понесли в санитарную машину.
– Ну что? – спросила я, едва за ними захлопнулись двери.
– Жива, как видишь!
– Она же совершенно изуродована!
– Ничего подобного.
– Как?! А это красное месиво?
– Масочка из клубники.
Я онемела.
– Масочка из клубники… – обреченно повторила Алиция. – Готовый продукт придает коже свежесть розы…
Я сделала над собой усилие и обрела голос:
– Какая, к чертовой матери, масочка? Из скольких клубничек? Из пяти кило?
– Ну, там была и кровь тоже – у нее осколком порезана артерия под глазом.
– Так что же, она не умерла? Должна была умереть от потери крови!…
Пока г-н Мульгор с помощниками ехал из Копенгагена, мы успели наспех проглотить завтрак и убрать со стола. Случай с тетей уже никого не лишил аппетита – видимо, сказывалась привычка.
– Кажется, буду чувствовать себя не в своей тарелке, если поблизости никого не покалечат, – поделилась я с Алицией. – Кстати, тетя спасла тебе жизнь…
– Лучше бы она этого не делала. Что я скажу родственникам? Почему я ей не заказала эту чертову гостиницу? Там как-то меньше убивают.
– Идиотка! – вмешалась Зося. – Нашла о чем жалеть! Если бы ты заказала гостиницу, то сама лежала бы с разбитой головой!
– Подумаешь!
– Дура, он наверняка заметил в последнюю минуту свою ошибку и притормозил. Тебе бы досталось сильнее.
– Все четверо живы и даже идут на поправку. Какой-то бездарный преступник!
Приехал г-н Мульгор. Было заметно, что и он постепенно привыкает к образу жизни, укоренившемуся в последнее время в Аллеред. С любопытством посмотрел на Алицию, видимо, удивляясь ее живучести, спросил об Агнешке и приступил к делу.
– Пани ожидает еще кого? Какие гости?
– Ради бога, не приглашай больше гостей! – взмолилась Зося.
– Не знаю, – неуверенно ответила Алиция. – Я никого не приглашала.
Г-н Мульгор сделал успокаивающий жест.
– Можно приглашать множество. Тут станет дозор. Мой работник будет стеречь безопасность. Нужно было сразу сделать так. Не сделали. Ошибка.
Алиция кинула на него неодобрительный взгляд.
– Пусть сидят, только чтоб мы их не видели.
Каждый день к нам приходил Торстен. (Честно говоря, я так и не смогла понять, чей он сын и какое родство связывает его с Алицией). Он давно уже заинтересовался событиями в Аллеред, но никак не мог закончить какой-то исторический труд. Сейчас наконец у него дошли до нас руки.
После покушения на тетю жизнь в Аллеред стала чрезвычайно оживленной и разнообразной. Полиция преисполнилась боевым духом. По вечерам вместе с г-ном Мульгором приезжали какие-то высокие чины и пытались объясниться с нами на разных языках. Родственники больше не скрывали неодобрения: польский темперамент польским темпераментом, но покушение на тетю – это уж чересчур.
Казалось совершенно естественным, что от такой жизни Алиция совсем рехнулась. Но, как выяснилось, дело обстояло еще хуже.
Несколько дней подряд Алиция звонила со службы и узнавала, нет ли писем из Англии. В понедельник и вторник я ей ответила отрицательно, а в среду пришло письмо. Вернувшись вечером домой, она быстро разорвала конверт и, начав читать, побледнела.