При всем этом неприглядном, обезнадеживающем виде квартиры, помещения содержались в чистоте. Полы протирались Воскресенской Дарьей Николаевной с занудным постоянством: всегда в выходной день недели, и не редко в будние после работы. То, что можно назвать мебелью, никогда не примеряло на себе заметный слой пыли, интенсивно удаляемый.
В комнате Аня отвела себе отдельный угол у своею кровати, натянув веревку между стенами и повесив на нее старую дряную простыню, достав ее — забытую — из самых низов шкафа. Своих полных квадратных метров в личном распоряжении Ани вышло около трех или чуть больше. У нее были тумбочка, где лежали ручки, карандаши, исписанные стихами тетрадки, поломанные наушники, какие-то брелоки, зажигалки, спички и сигареты, три книги, две их которых без обложки. Под кроватью было всякое, о чем и говорить не стоит; это был своего рода ее склад нужных до поры до времени вещей. На стуле, что у подножья кровати, всегда аккуратно сложены вещи.
От матери Аня приобрела замечательное качество любви к чистоте и порядку. Эта черта ее характера была не столь назойлива и ревнива, как у Дарьи Николаевны, но оттого проявлялась в гораздо лучшем виде, потому как проистекала она с чувством умеренности и выражалась в искренних порывах.
На первый вид бардак под кроватью и в тумбочке на самом деле имели свой заведенный порядок, сложно организуемый при скудости пространства и места: ручки обязательно слева и в выдвижном ящике; зажигалки ниже, справа от брелоков, а книги неизменно вверху за тетрадями с записями Ани. Кровать всегда аккуратно заправлена, а вещи на стуле — чтобы не мялись — умело ею складывались. Гладить Аня терпеть не могла.
Приходя домой, Аня всегда заваривала себе сладкий черный чай, часто запивая им ломтик черного хлеба, если тот был еще свежий и вкусный, но всегда прихватывая с собой на кровать — куда уходила с чашкой — горсть конфет: сколько смогут ухватит ее короткие пальчики. Сладости в этом доме уходили быстрее всего остального. Дарья Николаевна не всегда успевала уследить, когда они заканчивались, и порой ей приходилось заходить в магазин только чтобы пополнить домашние запасы конфетами — ведь как же Аня останется без них. Мусорное ведро Воскресенских только и пестрило помятыми разноцветными фантиками.
Нужно было дождаться вечера, а до него чем-то занят себя, но Аня редко мучилась такого рода вопросами. Найти для себя занятие ей не представляло труда; никогда это не составляло проблему. Аня всегда была чем-то занята, даже если со стороны смотрелось обратное. Мечтать или созерцать для нее было занятием не менее важным и полезным, чем изливать свои глубинные чувства в рифмованных строках на тетради с листами в клеточку.
Еще не перешагнув порог дома, Аня знала, что как только уляжется на кровать со своим приторно-сладким чаем и горстью конфет, высыпанных под боком на кровати, она достанет из серебристого цвета рюкзака несколько тетрадей, вынесенных ею во вторник из учительской. Работы эти ее совсем не интересовали и читать некоторые из них будет без особого интереса. Что может быть увлекательного в несуразной писанине «этих членистоногих лицемеров, большинство из которых к тому же уроды особой породы»? И домой принесла эти тетради зря — потом уже сообразила она. Надо было сразу выкинуть их в мусорных бак за домом, но почему-то тогда не подумала — размечталась наверное. Но раз так; раз все это добро теперь в ее полном распоряжении, то можно и кого-то выборочно почитать.
Не безынтересно, как просто Аня выкрала тетради. Посреди дня, во время урока, когда коридоры почти безлюдны, она зашла в школу, заранее напялив пустой рюкзак на плечи, и преспокойно пошла в учительскую. Открыв дверь не стучась, она обнаружила, что кабинет пустой и, как видно, не запирается, о чем Аня конечно же знала заранее. Без спешки и суеты Воскресенская прошла себе спокойно в учительскую и стала высматривать содержимое шкафов — откроет один, внимательно посмотрит, удостовериться, что здесь ничего нет из ей нужного, закроет и полезет смотреть следующий. Обнаружив три стопки тетрадей, Аня аккуратно сложила из в рюкзак, и также, преспокойно вышла в коридор, а потом из школы через двор, где постояла, задумчиво покурила и кошкой полезла на забор, чем очень удивила какую-то «малолетку» из класса пятого или шестого, которая и курила не в затяг, что очень раздражало Аню.
В ночь на вторник Аня часами лежала без сна, беспокоимая тревожными мыслями, переминаясь с бока на бок, опрокидываясь на спину и тяжело вздыхая в потолок. Как же она ругала себя и все вокруг, которое почему-то тоже оказалось виновато в ее оплошности! В одну ночь Аня прокляла весь мир, послала к черту все звезды, особенно солнце; пожелала земле вплоть до самых глубоких недр захлебнуться во всех «нечистотах и сквернах» человеческих, а самим паукам, то есть людям, пожелала веки вечные жрать друг друга и оставаться постоянно голодными.
И что побудило ее тем вечером излить в заданной работе свою душу; поделиться некоторыми своими сокровенными мыслями? В легком, одурманивающем порыве она даже переписала в тетрадь парочку своих стихов, которые никто никогда не должен был прочитать! От этого становилось совсем жутко: до того, что при воспоминании на лице Ани появлялась холодная испарина, а глаза как в нестерпимом отчаянии округлялись в две копейки.
Только придумав, как она может исправить свою ошибку, Аня смогла несколько часов поспать. В противном случае пришлось бы ворочаться до самого рассвета.
***
Положив очередную конфету на язык, Аня открыла тетрадь единственного человека в школе, которого никогда не могла назвать ни пауком, ни тем более уродом во всех возможных смыслах, бескрайнее множество которых Аня придавала этим словам.
Тетрадь по предмету: обществознание, ученицы 9 «В» класса, Светловой Е. Ю.
«Мой вклад в лучшую жизнь»
Часто мне говорят, что я наивна. Возможно, так оно и есть. Но я честно, не знаю, что можно здесь написать в четыре тетрадные страницы. То, как я думаю, можно выразить единственным предложением, или лучше одной легендой, которую я когда-то слышала. Но раз нужно уложиться в определенный объем, тогда я начну рассуждать прямо здесь, в этой работе, а в конце завершу ее той мыслью, о которой сказала. Может быть, я и легенду напишу, если хватит времени. Она все же не маленькая, зато очень красивая легенда. Мне нравиться, как она получилась.
Так вот, начну рассуждать, как сама думаю. Многие говорят, что надо думать только о своем будущем. Я согласна с этим, но не совсем. Мне кажется, здесь только половина правды. Я боюсь того мира, где каждый думает только о себе. Ведь тогда мы все сразу же станем одинокими. Будем ходить в школу, в кинотеатры, потом в институт и на работу, и будем общаться между собой, но при этом каждый будет одиноким, потому что думает только о себе. С кем не поделись своими мыслями, впечатлениями, своим настроением, ты, в таком случае, будешь как какой-то фон; как телевизор, который мама включает на кухне, когда готовит ужин. Я бы не хотела жить в таком мире, где бы не могла поделиться тем, что меня волнует и радует; где бы не нашелся человек, который выслушает меня и постарается понять. Я сама с большой радостью выслушиваю других и даю советы, если меня попросят. Только настроение иногда подводит, а так, я всегда готова.
Выходит — человек должен думать не только о себе, но и о других, хотя-бы близких и друзьях. Может быть я не права, но бывают случаи, что иногда лучше больше подумать о ближнем, чем о себе. Вот у меня иногда совсем плохое настроение и мне бы очень хотелось, чтобы рядом был человек, который бы меня поддержал; и я готова, уверена, готова отплатить ему тем же, когда потребуется мое внимание. Честно, я брошу все и прибегу к этому человеку!
И еще. Мы всегда думаем о том, что будет в будущем, то есть всегда о том, что еще не настало. Сегодня думаем о завтра, а завтра, какими станем через год, а вот настанет этот год, и мы думаем о следующем, и так постоянно. Здесь, по-моему, тоже половина правды, как и о заботе о себе. Я на своем опыте знаю, что жить настоящим намного приятнее: когда хорошее настроение, конечно. Тут даже больше, чем приятнее. Не знаю, как у других, но я становлюсь живее; я ощущаю себя такая, какая есть и мне это нравится.