– Звучал, – кивнул Скалль, и все устремили к нему свои взгляды. Ему стоило рассказать то, что знал он сам. – Улла говорила, что слышала все предвестия Рагнарёка. Слышала, как пёс Гарм, охраняющий врата в Хель, выл, когда Бальдр вошёл в царство мёртвых. Улла слышала, как завыла первая вьюга великой зимы, как рог Хеймдалля призвал Одина и его воинство выступить в битве.
Помолчав и подумав над этими словами, Фюн наконец произнёс, погладив свою длинную бороду:
– Хотел бы я слышать сейчас богов так, как слышит она. Слушать, как Всеотец размахивается своим копьем, заносит его над инеистым великаном, – Фюн вскочил на ноги, схватил лежащую рядом палку двумя руками и занёс над головой. – И бьёт по нему с такой силой, что череп раскалывается надвое, натрое, на десятки осколков! И они разлетаются пушистым снегом, который потом падает нам на головы, – Фюн раскинул руки в стороны и подставил лицо небу. Несколько одиноких снежинок упали ему на щеки. Он хрипло загоготал от восторга. – О боги! Одарите же нас последней милостью!
– Предпоследней! – крикнул смеющийся Эта. – Пусть приберегут свою последнюю милость до дня нашего великого сражения, когда вы все уже сдохнете, а мы со Скаллем будем валяться в луже собственной крови… Вот тогда-то мы помолимся богам в последний раз!
Скалль грустно усмехнулся, а Торгни печально вздохнул и посмотрел в чашу с отваром из коры ольхи, который ему передал Эта.
Улла не могла сосредоточиться, постоянно прислушиваясь к голосам у огня. Она устала и испытывала тоску, постоянно думая, что боги от неё отвернулись.
Услышав, как один из братьев Трюггвиссон взывает к богам, Улла разозлилась. Видимо, они насмехались над ней. Закрыв глаза и вдохнув поглубже запах подпаленной травы, Улла постаралась провалиться между мирами.
Она взывала ко всем богам по очереди. Позвала Ньорда, Одина, потом Фрейю, Тюра. Фрейра звала особенно отчаянно, попросив у него лето. Хоть, конечно, и понимала, что это глупо. Грустнее всего огонь и ветер отозвались о Торе. Бедный бог грома! Улла слышала, как Один и Видар, мстительный бог, славили сладкую месть за погибшего Громовержца. Ей приоткрылась завеса битвы. Мгновенно звуки сражения снова накинулись на вёльву.
Она различала тяжелые крики, удары и топот ног, а еще рычание чудовищ, с которыми сражались боги. Улле было даже странно, что остальные не слышали этого страшного рёва.
Но на мгновение и они услышали. Ветер донёс до Скалля, Ракель, Торгни и братьев отзвуки звериного рыка. Конунг подскочил на ноги, а Торгни схватился за копьё и уставился в темноту. Больше звуков не было.
– Что таит в себе тьма? – прошипел сквозь зубы Торгни, но Улла этого не слышала. Как и последующих слов.
– Улла зовёт богов. Она сильна так, что даже до нас доносятся звуки битвы, – выдохнул Скалль.
Ракель и Торгни посмотрели на него. Потом оба переглянулись, а Торгни произнес:
– Значит, боги ответят ей сегодня.
Но Улле никто не ответил. Только обрывки возгласов доносились до неё – иногда чуть отчётливее, но голоса неизменно тонули, почти не достигая Мидгарда. И когда злость и отчаяние вспыхнули в ней с новой силой, она осмелилась обратить свой голос к тем, кто был ближе всех. Она не уйдёт сегодня ни с чем.
– Фенрир, – прошептала она. И ответ тут же последовал – тяжелый волчий вой разрезал ночное небо. Казалось, волк был совсем близко.
– Этого ещё не хватало, – вздохнула Ракель, но все сидели как вкопанные.
– Если захотят прийти – всё равно придут, – пожал плечами Фюн.
– На всё воля богов, – покивал Эта.
Но волки не приходили, земля не тряслась от их быстрых лап, а вой не повторялся. Наоборот, воцарилось затишье. Только потрескивание досок в огне убаюкивало замолчавших путников. Улла покачивалась и больше не пела. Она слушала.
Фенрир обратил к Улле свои жёлтые глаза. Он спросил у вёльвы, почему она взывала к нему издалека, хотя он мог оказаться рядом в считаные мгновения, если бы ей взбрело в голову поговорить с ним.
Она ничего не ответила. А только задала свой самый важный вопрос. Улла спросила, совсем бесшумно перебирая губами, что ждёт их всех дальше. Но волк ответил только, что от судьбы не убежишь. И то, что предсказано, будет исполнено.
Улла заскулила, с силой прикусив внутреннюю сторону щеки. Она боялась привлечь внимание болтавших неподалёку людей.
Почему вёльва обращалась к волкам в своих молитвах, если могла обратиться к Одину и другим великим? Фенриру было действительно интересно знать.
Улла долго не решалась ответить. Ей было сложно признаться самой себе, а уж тем более сказать чудовищам о том, что она, избранная богами спасительница, больше не слышит самих богов. Или они не слышат её саму.