– Соберите к вечеру совет, я объявлю людям о своём решении. – Он обратился к Реки: – Найди козу и отдай Ингмунду, чтобы принёс её в жертву Одину перед нашим сражением. – Хрут бросил недовольный взгляд на помрачневшую Ракель и жестом приказал молчать, когда она открыла рот. – Начинайте готовить город к осаде.
На этих словах ярл Хрут со своими сыновьями отправился к длинному дому. Ракель же осталась стоять на дороге. Снег опускался на ее волосы и тут же таял от жаркого гнева, который она испытывала.
– Глупец! – рявкнула она, а некоторые прохожие обернулись.
Будь у неё хоть немного власти или просто право голоса, она бы смогла призвать народ обдумать всё, но будучи обычной женщиной ощущала себя пустым местом.
– А что думаешь ты сама? – услышала она голос рядом с собой.
Повернувшись, Ракель увидела братьев Фюна и Эту, которые наблюдали за ней из-под крыши своего небольшого дома. Огромные и совершенно одинаковые, если не считать разный набор шрамов на лицах и руках, а еще по-разному бритых голов. Не обладающие большим умом, но с добрыми сердцами и силой настоящих медведей.
– А разве это имеет значение? – Ракель скрестила руки на груди.
– Всё имеет значение! – воскликнул громогласно Эта.
– И ничего уже не имеет значения, – гоготнул Фюн и развел руками. – Но вот что важно. Как ты и сказала, Гаулар сдался без боя. Народ из Харстада тоже покинул свои дома, чтобы отправиться в путь с этим северным мальчишкой. Разве есть кто-то, кому не интересно знать почему?
Его брат покивал косматой головой.
– Моему отцу, – буркнула Ракель.
– Я бы предпочел сначала послушать этого конунга, – задумался Эта и почесал мощную шею.
– Он несет весть о Рагнарёке, вы слышали? – вздохнула Ракель и подошла поближе к братьям, чтобы их разговор стал тише. – О вечной зиме, что уже опустилась на самые северные народы: на Холагаланд, на Финнмёрк… Могло ли это заставить людей бросить свои дома навсегда и отправиться на юг?
– Или он влез в их головы и заставил пойти войной на все народы, – Фюн понизил голос, наклонился к лицу Ракель и постучал пальцем по своему лбу, создавав приглушенный пустой звук. – Чтобы стать конунгом всего севера, понимаешь?
– Если сила его так велика, то у нас не будет выбора, – вздохнула девушка.
– Но я не хочу, чтобы какой-то мальчишка подчинил себе мою волю и помыкал мной, будто ребёнок деревянной игрушкой! – Эта ударил себя кулаком в грудь и расправил плечи, продемонстрировав решимость.
– И тогда нам всем лучше умереть, отстаивая свой город?
– Тоже нет, – помотал головой Фюн и крепким ударом по плечу осадил брата. – Сама ведь знаешь, боги давно молчат. Уже третья зима заканчивается, а весны мы не видим. Чем мы смогли запастись? Рыба и та ищет места потеплее, – он поежился.
Ракель задумчиво кивнула. Три года назад впервые была холодная весна, за которой пришло холодное лето. Они потеряли около трети урожая, но смогли справиться, совершив несколько набегов на южные деревушки. Пережив зиму, они столкнулись со второй холодной весной, которая забрала у них половину урожая. Сейчас же, когда третий год холодов приближался к концу, в их городе не осталось ничего. Люди умирали, а те, кто пережил эти страшные времена, сильно похудели и озлобились. Часто они дрались за еду, но ярл Хрут перестал считать это преступлением. На своем суде он щадил многих, и вскоре Урнес перестал быть безопасным местом.
– Думаете, что Рагнарёк и правда надвигается? – прошептала Ракель.
– Одни боги знают, что у нас тут творится. Холодно, как у великанов в носу, а земля отказалась отдавать наш урожай. Даже самые стойкие коровы в этом году испустили дух. У нас одна только Хильда осталась, – братья дружно кивнули в сторону одинокой тощей коровы, выглядывающий через стойло у них за плечами. – Да еще собачимся все как старые бабы… Наши ярлы скоро друг друга поубивают за одно зернышко, что уж говорить о северном полчище! Точно знаю только то, что я хочу жить. И есть досыта, чтобы не выронить топор в сражении.
– Без еды я скоро ссохнусь до размеров мелкого Льота, который не может поднять щит, чтобы прикрыть свой тощий зад от врага! – поддержал его братец, и оба невесело хохотнули, так одинаково хлопнув себя по лбу.
Пока они усмехались и придумывали ещё шутки про Льота, которого задирали за хилый вид, Ракель вслушивалась в слова и не находила в них ни одного повода для веселья. Люди голодали. Требовалось совсем немного времени, прежде чем зима превратила бы их из воинов в ослабших стариков и старух, которые не смогут держать оружие.