— Таков закон? — спросила Ката в изумлении.
— Ты сама увидишь акт. Но я веду вот к чему: не думаешь ли ты, что роль брайтоновской дамы отвратительна?
— Думаю, что отвратительна.
— Я тоже, не будем говорить об этом.
— Но ведь ты рассказывал это с какой-то целью?
— О, ничего!
— Я догадываюсь. Ты думаешь, что нам не следует пользоваться подставным лицом, но просто сказать, что это мы сами и были?
— Я этого не говорю. Я хотел только спросить, что ты предпочитаешь.
— Тогда я предпочитаю быть виноватой вместе с тобой. Я встану рядом с тобой и скажу это судьям, хотя мне отвратительна мысль, что эти люди будут вмешиваться в нашу жизнь. Мне не стыдно, что я люблю тебя, я горжусь этим.
— О, тебе не нужно присутствовать на суде. Но ты позволяешь мне сделать все, что нужно для этого?
— Да.
— А теперь я не буду больше говорить об этом, пока не понадобится твоя подпись. Хочешь папиросу?
— Нет, спасибо. И Тони…
— Да?
— Обещай, что ты на мне не женишься.
— Боже мой, почему? Разве мы не женаты?
— По-настоящему — да. Но никаких этих законных безобразий. Это унизительно.
— О Ката, ты не сердишься на меня, что я завел об этом разговор? Ты не думаешь, что это было низко с моей стороны?
— Нет, нет, мой милый. Нужно было сказать об этом. Но это возмущает меня. Давай выйдем теперь, и пусть солнце очистит нас от всего этого.
— Вниз на пьяццу? — спросил Тони. Он был доволен, что вопрос решен, но не мог отделаться от чувства, что Ката права, считая все это унизительным. — Мне надо пойти в банк и…
— Больше никаких покупок, Тони.
— О, прошу тебя. Я только хотел купить несколько немецких книг, и новую тетрадь для рисования, и крохотный-крохотный халатик для Каты.
— Ты рисуешь пейзажи, Тони? А меня ты этому тоже научишь?
— Я попробую, но это значило бы учить тебя тому, чего я сам не умею делать. Мои рисунки совершенно любительские, но, поскольку я их никому не навязываю, то, по-моему, они безвредны. Я лучше понимаю вещи, когда рисую их, и рисунки напоминают мне о вещах, которые я видел и любил, — в этом для меня смысл рисования.
— Можно посмотреть их, Тони? Мне бы очень хотелось.
— Их никто до сих пор не видел, и, наверное, никто даже не знает об их существовании. Но ты должна их видеть. Ты единственная, кому я их покажу. Но я тебя предупреждаю, что это только грубые каракули для личного обихода.
Тони пошел в свою комнату и вернулся на террасу с шестью альбомами различной величины.
— Вот, — сказал он, — все, что у меня здесь есть. Остальные остались в Англии у меня в столе, но я их как-нибудь раздобуду.
— Что это за место? — спросила Ката, показывая на рисунок, изображающий реку с деревьями, старые дома и романскую церковь.
— Маленькая деревушка во Франции по имени Брутэн. Видишь, почти вся эта тетрадь заполнена там. Я все это рисовал как раз год тому назад.