В марте 1989 года по просьбе коммунистических руководителей Польши, доживавших последние месяцы у власти, Политбюро ЦК КПСС поручило прокуратуре и КГБ вернуться к исследованию обстоятельств Катынского дела.
22 января 1991 года Генеральный прокурор СССР Николай Турбин доложил Политбюро: «Собранные материалы свидетельствуют, что военнопленные отправлялись конвойными подразделениями Главного конвойного управления НКВД СССР железнодорожным транспортом по 90—100–125 человек соответственно по 2–3 вагона с 3 апреля по 16 мая 1940 года». Только 17 мая 1991 года Турбин в письме Горбачеву рискнул «сделать предварительный вывод о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания при НКВД СССР в течение апреля — мая 1940 года в УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей и захоронены соответственно в Катынском лесу под Смоленском, в районе поселка Медное в 32 км от г. Твери и в 6-м квартале лесопарковой зоны г. Харькова». И сообщил, что дал предварительное согласие польской прокуратуре на совместную эксгумацию в предполагаемых местах захоронений в августе 1991 года. Эксгумация в лесопарковой зоне Харькова прошла с 25 июля по 9 августа, а в Медном — с 15 по 31 августа, в дни августовского путча. 19 августа, в первый день путча, руководители местного КГБ пытались прекратить работы, но следственная группа во главе с руководителем следственной группы полковником А. В. Третецким и помощником Главного военного прокурора полковником юстиции H. Л. Анисимовым довела работы до конца.
В 1992 году в России были опубликованы документы из Президентского архива, свидетельствующие, что решение о расстреле польских офицеров принято на заседании Политбюро 5 марта 1940 года. «За» проголосовали все присутствовавшие на заседании члены Политбюро: Иосиф Сталин, Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов и Анастас Микоян. Михаил Калинин и Лазарь Каганович на заседании не присутствовали, но высказались «за». Несмотря на признание советской ответственности за преступления в Катыни, Медном и Харькове, российские власти до сих пор не признали своей юридической ответственности за происшедшее в качестве правопреемников СССР и не решили вопрос о выплате компенсации семьям погибших поляков.
Миф добровольного присоединения к СССР Бессарабии и Северной Буковины
Главный миф, связанный с добровольным присоединением к Советскому Союзу Бессарабии и Северной Буковины, ранее являвшихся частью территории Румынии, заключается в том, что это присоединение произошло согласно ясно выраженной воле местного населения и вне всякой связи с секретным дополнительным протоколом к пакту Молотова — Риббентропа, согласно которому Бессарабия была отнесена к советской сфере интересов.
В действительности данные территории присоединены под угрозой применения военной силы, и воля местного населения о присоединении к СССР никогда не была выражена. Бессарабия была присоединена к Румынии согласно Бухарестскому договору 1918 года с Германией и ее союзниками и Сен-Жерменскому договору 1919 года с Австрией. До 1918 года Бессарабия входила в состав Российской империи и Российской Республики, а Буковина была австрийской провинцией. СССР не признавал присоединение Бессарабии, хотя не раз изъявлял готовность признать Бессарабию румынской территорией, если Румыния согласится отказаться от требования возвращения румынского золотого запаса, который был передан на временное хранение в Россию в 1916–1917 годах после оккупации большей части территории Румынии войсками центральных держав. В 1924 году на левобережье Днестра, по которому проходила тогда советско-румынская граница, была создана Молдавская АССР, в которой этнические молдаване (румыны) составляли меньшинство и которая рассматривалась как плацдарм для возвращения Бессарабии и будущего создания Молдавской ССР. В августе 1928 года Румыния присоединилась к пакту Бриана — Келлога, в котором участвовал и Советский Союз и который предусматривал отказ от войны как от средства внешней политики государства. Согласно секретному дополнительному протоколу к пакту Молотова — Риббентропа СССР получил Бессарабию в сферу своего влияния. Однако о Северной Буковине ни в одном из секретных советско-германских протоколах речи не было, но Гитлер после оккупации этой территории Красной Армией не стал поднимать шума, поскольку еще не был готов к войне с Советским Союзом. 9 апреля НКИД заявил протест румынским властям по поводу якобы имевших место 15 обстрелов советских пограничных постов с румынской территории и начавшегося минирования мостов через Днестр. В мае была объявлена частичная мобилизация румынских войск. 11 мая штаб Киевского военного округа отдал приказ провести набор мобилизационных комплектов карт румынской пограничной зоны. 1 июня Германия предупредила Румынию о том, что будет соблюдать нейтралитет в случае советско-румынского вооруженного конфликта, хотя и продолжала поставлять Бухаресту в обмен на нефть трофейное польское оружие. В тот же день Румыния предложила СССР расширить товарооборот, но получила отказ. 9 июня по приказу Наркомата обороны для подготовки операции против Румынии было создано управление Южным фронтом во главе с генералом Г. К. Жуковым, а на следующий день советские войска начали выдвигаться к границе.