Более вероятный вариант — военная диктатура с последующим смягчением режима. Дело в том, что Тухачевский, его сподвижники и союзники из числа высшего партийного руководства отнюдь не собирались создавать в Советском Союзе демократическую форму правления. Их задача состояла лишь в том, чтобы для сохранения собственных жизней ликвидировать Сталина, его сторонников в Политбюро вроде Молотова и Кагановича, в ЦК, а также самых кровожадных руководителей НКВД, вроде Ежова.
На первых порах новые правители ослабили бы размах террора и выпустили бы из лагерей часть заключенных, прежде всего военных и партийцев, и за счет этого приобрели бы определенную популярность в массах. Репрессии прекращаются, часть крестьян выходят из колхозов. Однако уже вскоре обостряется проблема хлебозаготовок. Новые вожди не видят иного выхода, кроме ужесточения политики коллективизации. Государство вновь начинает брать под свой полный контроль крестьянство. В промышленной сфере государственные предприятия все больше демонстрируют свою нерентабельность.
Начинается закручивание гаек. Разбухает малоэффективный управленческий аппарат. Однако громадная страна трудно управляема и поэтому начинает оформляться та же командно-административная система с упором на распределение. Конечно, в обществе уже меньше страха, у людей больше возможностей для реализации своих способностей и возможностей. Но достаточно ли этого для нормального функционирования общества и системы?
Таким образом, диктаторский режим стал бы развиваться дальше в соответствии с объективными законами, определяющими существование подобной формы общественного устройства.
Одним из таких законов является появление авторитарного лидера, без которого диктатура существовать не может, поскольку представляет собой жесткий механизм управления, функционирующий исключительно с помощью системы приказов, отдаваемых сверху вниз. Поэтому после победы заговорщиков встал бы вопрос о поисках такого лидера, что неизбежно привело бы к жестокой борьбе на уничтожение между ними. Вполне возможно, что таким лидером мог стать Тухачевский как руководитель заговора. На роль диктатора он вполне годился, ибо обладал беспредельной жестокостью и, как указывает ряд историков, наполеоновскими замашками.
Однако это ненормально, когда военные овладевают политической властью. Постепенно происходит перерождение правящего режима. Вожди видят, что с народом можно справиться только «железной рукой». И Тухачевский превращается в «нового Сталина».
Военная хунта особое внимание уделяет армии. Страна стремительно и успешно готовится к грядущей войне: суммируется опыт Испании и Хасана, эффективнее совершенствуются танковые и десантные войска, всеобщая воинская повинность вводится на два года раньше. По амнистии в СССР возвращаются некоторые белые генералы и вообще эмигранты.
«Самый молодой советский маршал мечтал создать величайшую в мире армию, встать во главе ее и испытать на деле, — подчеркивает Б. Соколов. — Для этого очень хорошо годился лозунг мировой пролетарской революции и большевики представлялись ему вполне приемлемыми союзниками. Ради этого он готов был пойти на многое и, в частности, заставить весь народ потуже затянуть пояса и делать пушки вместо масла».
В неизбежной войне с нацистской Германией победа была бы достигнута ценой примерно таких же жертв, как произошло в реальной действительности. Вполне возможно, что карьера Тухачевского завершилась бы тем, что его бы уничтожила партийная номенклатура. И сегодня одни до сих пор молились бы на него как на создателя «великого и мощного государства», а другие проклинали как убийцу и сатрапа с маршальскими лампасами.
В 1964 г. писатель Лев Никулин, называя Тухачевского и его сподвижников, павших под «сталинским топором», писал: «Погибшие полководцы принадлежали к числу лучших высших офицеров Красной Армии. Если бы они остались в живых и не были уничтожены некоторые другие кадры старшего и среднего звеньев командного состава, то, безусловно, в годы Великой Отечественной войны можно было достичь победы с меньшими жертвами, да и весь ход войны мог быть иным».
Чем не альтернатива? Красные командармы незамедлительно дают отпор зарвавшимся гитлеровским агрессорам 22 июня 1941 г. и в духе доктрины Тухачевского бьют врага малой кровью на его территории.
Впрочем, об этом читайте в следующей главе.
«Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…»
Дамоклов меч экспорта русской революции висел над Западом, да и Востоком (Китай, Вьетнам, Корея… далее везде) всегда, все семь десятилетий после 1917 года.
Самая страшная и трагическая страница в отечественной истории XX в. — события начального этапа войны 1941–1945 г. И по-прежнему одна из самых загадочных. По оценке Б. Соколова, Великая Отечественная война в целом все еще остается «наиболее мифологизированным периодом российской истории», поскольку из всех событий советского времени только она избрана в качестве основы для единения общества и государства[166]. Начало войны таит в себе немало тайн, умолчаний и даже откровенной лжи.
Возможно, недалеко время, когда все «белые пятна» войны будут заполнены, догмы и мифы — отброшены, как это произошло, к примеру, с «Великим Октябрем» или «Лениным — создателем пролетарского государства». Но пока что перед каждым, кто начинает задумываться над тем, что произошло в 1941 г., встает немало вопросов.
Почему страна, дружно распевая: «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов», оказалась к этой войне совершенно не готова? К какой же тогда войне и к какому походу готовилась наша армия? Поражает невероятное, на первый взгляд, поведение главных действующих лиц. Ужасают масштабы катастрофического поражения Красной Армии, на день начала войны серьезно превосходившей силы Вермахта. Все это требует объяснения. Но, как справедливо пишет историк А. Шубин, «каждое объяснение связано с целым веером идеологических оценок»[167]. Какие уж тут могут быть альтернативы. Зачем сыпать соль на все еще не зажившие раны?!
Вот и доктор исторических наук А. Репников страстно пишет: «Под маркой «альтернативной истории» сегодня возможно снять или издать и растиражировать любую «авторскую версию», ничего общего не имеющую с реальными событиями. Впрочем, прилавки европейских магазинов, как я лично убедился, тоже пестрят обложками книг Резуна и изданий о страшном советском тоталитаризме. Так постепенно, день за днем, не на поле боя, а в тишине кинозалов и книжных магазинов шаг за шагом искажается история и похищается наша Победа»[168].
В этих условиях умозрительное конструирование альтернативных сценариев начала войны представляется не просто интеллектуальной игрой, но обретает серьезное политико-идеологическое звучание на уровне массового общественного сознания.
Первым причины «временных неудач» Красной Армии обозначил сам Вождь. В своем известном радиообращении 3 июля 1941 г., а затем, в более развернутом виде, в докладе на торжественном заседании по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции, Сталин назвал три фактора, которые якобы обусловили успехи вермахта:
а) немецкая армия была заблаговременно отмобилизована и придвинута к рубежам СССР, в то время как сохраняющий строгий нейтралитет Советский Союз жил обычной мирной жизнью;
б) наши танки и самолеты лучше немецких, но у нас их пока еще очень мало, гораздо меньше, чем у противника;
168
Репников А. «Мародеры на дорогах истории». О фальсификации истории Великой Отечественной войны // www.otechestvo. org. ua/