Потом Марина оказалась в одной из главных поз йоги – в позе Шавасаны, называемой еще позой трупа, в кровати гостиничного номера. Одетая. Даже с натянутыми на большой палец рукавами.
Опять Марину будил стук в дверь. Но на этот стук – она знала точно – надо было встать. И встала с большим, правда, трудом. То, что с ней происходило, не имело отношения к синдрому Корсакова или если легче – алкогольному параличу. Марина просто устала и хотела спать, чтобы заодно подавить гравитацию к полузнакомому мужчине, который стоял в коридоре и деликатно стучал в ее дверь.
Вадим не жил в Ханты-Мансийке, только наездами работал. Контролировал бизнес, большой, основательный и успешный. Как и сам Вадим. Успех был естественной формой его существования. Он научился добиваться всего, не поступаясь при этом ни одним из своих принципов. Вадим был порядочным человеком, насколько это возможно в реалиях капиталистического строительства. И честным семьянином. Но Марина этого не знала и не хотела знать. Она же не роман с ним заводит. Поцеловались один раз в угаре. Неприятно как-то вышло, но поправимо.
Вадим зашел в Маринин номер, сел на кровать, убрал волосы с ее лица, провел по ним нежно:
– Муксун в томате.
Марина вяло улыбнулась и честно призналась:
– Мне стыдно.
– Не страшно.
– Я целовалась…
– Мы целовались… – поправил Вадим и без издевки сказал: – Хорошо, что ты это помнишь… – И Марина сразу успокоилась. Поняла, что все – проехали. Остановка Бирюзайка, кто приехал – вылезай-ка.
– Надо на прием, Марин, – тихо сказал Вадим. – Я отпустил твоего водителя.
– Спасибо, – сказала Марина и встала.
Коктейли. Поросята. Фазаны. Симфонический оркестр. Не хватало только жар-птицы. Но все это великолепие вызывало у Марины тошноту. Ее подводили к каким-то людям, знакомили. Подозвали к губернатору, который сиял счастьем ученика на каникулах и оглядывал Марину с интересом, а особенно ее платье. Красивое, простое, но с выразительным декольте. Марина умела такие носить, а жена губернатора нет.
Скоро все эти люди как бы слились в хоровод. У Марины закружилась голова, и она, улыбаясь, стала пробираться к выходу. Следом за ней выбежал Вадим:
– Я тебя потерял.
– Ты меня еще не нашел.
Вадим обошел скамейку, на которой сидела Марина, встал сзади и осторожно повернул плечи Марины немного вбок:
– Видишь, там, где свет, трасса. До Тюмени. Дорога в один конец. Ханты – не транзитный город. В него можно только приехать. Через него нельзя проехать насквозь. Завтра я повезу тебя по этой дороге. Она такая пустая. Можно ехать час и никого не встретить. Особенно красиво в марте. Едешь по фиолетовой земле. Небо малиново-розовое, а земля от него сиреневая такая.
– Я завтра уезжаю, – напомнила Марина.
– Тогда поедем сейчас. Будем ехать-ехать, пока…
– Вадим, я мужу не изменяю. Совсем, – зачем-то добавила Марина.
– Я знаю, – сказал Вадим.
Они ехали в гостиницу, хотя спать Марине уже совсем не хотелось. Вадим рассказывал ей о своем романе с Сибирью. По сути, это была нефтегазовая повесть, но Вадим отмечал другое:
– Я как приехал, сразу влюбился. В одно мгновение. Для мужчин в общем-то это несвойственно. А тут раз вышел из машины и понял, что я люблю этот город. Не за красоту. Какая здесь красота. В нем все совершенно другое, даже движение воздуха. Похожее было, когда с родителями в детстве на море приезжаешь. Ты когда с родителями на море ездила, так чувствовала?
– Я не ездила на море с родителями, – ответила Марина.
В ресторане гостиницы гуляла свадьба. Гости с повязками свидетелей курили возле дверей. Остановили Марину с Вадимом, протянули рюмки, похожие на пол-литровые банки:
– Пьем за молодых!
Марина с Вадимом нехотя взяли, отпили немного. Гости свадьбы со словами: «Эх, Москва», сделали по глотку, уменьшив объем, грохнули посуду об асфальт. В зале объявили медленный танец. То ли дамы приглашают кавалеров, то ли, может, наоборот.
Вадим пригласил Марину. Они танцевали в ее номере. Между кроватью и шкафом прямо в верхней одежде. Потом уже без куртки и пальто сидели на кровати и эмоционально рассказывали друг другу о чем-то, что, кажется, не имеет смысла, но из чего состоит калейдоскоп жизни. Им было хорошо вот так, рядом. Интересно. Весело. В одном кислороде. Они уснули одетые, когда свадьба уже дралась. И проснулись от оранжевого солнца и забытой песенки «Do you love me», под которую свадебные гости отъезжали по домам, а официанты забирали себе недопитое спиртное и заворачивали в фольгу остатки поросенка.
Вадим купил на рынке для Марины рыбу. Попросил завернуть в два слоя плотной бумаги. Взвесил на руке – не тяжело ли ей будет? Нормально.