— Другими словами, если я буду встречаться с Антонио, а королю это не понравится…
— … то в Сан-Римини не станут поддерживать Фонд стипендий. Целуйся с принцем — и можешь распроститься с идеей Фонда навсегда. Забыла, что читала в газете? Можешь не верить, но по всему Сан-Римини сейчас пари заключают, станешь ты невестой принца или нет. Тебя это устраивает?
У Дженнифер перехватило дыхание.
Зачем себя обманывать — она влюблена в Антонио. Но Пиа права — у них нет будущего. Даже если предположить, что и он полюбил ее, она не может ставить на карту судьбы стольких обездоленных людей.
— Он скоро вернется домой, — вслух сказала она, — и тут же обо мне забудет. Пока он здесь, я не буду поощрять его ухаживания.
— Вот и молодец, — удовлетворенно заключила Пиа. — Считай, что тебе просто крупно повезло — тебя целовал Прекрасный принц. Можешь тешить самолюбие, что он к тебе неравнодушен. Но, пожалуйста, очень тебя прошу, сохраняй хладнокровие и не пускай его в свое сердце. Ты моя лучшая подруга — я не хочу, чтобы ты страдала.
— Обещаю, — сказала Дженнифер, хотя знала: Антонио поселился в ее сердце навсегда.
Сев за видавший виды рабочий стол Дженнифер, Антонио с наслаждением вытянул ноги и в очередной раз откусил от плитки шоколада, которую она ему выдала. После дня тяжелого труда да еще в ее обществе, столь простая пища показалась ему лучшим из того, что он когда-либо ел.
Дженнифер сидела рядом на месте Пиа и сосредоточенно жевала свою долю. Последние двенадцать часов Антонио все время им помогал. Они разместили всех беженцев, столовую переоборудовали в госпиталь — кое-что даже удалось извлечь из-под завалов. Начал действовать пункт выдачи питьевой воды. Они очень много успели сделать, но пока так и не удалось наладить работу походной кухни. Было четыре часа утра, когда Антонио наконец уговорил Дженнифер прерваться, чтобы передохнуть и перекусить. Он в очередной раз взглянул на нее, поражаясь, как после всего, что ей пришлось пережить, она так самоотверженно продолжала работать.
— До чего вкусно, — проурчал Антонио, отправляя в рот очередной кусок шоколада.
— Не может быть, — откликнулась Дженнифер. — Это всего лишь ГУП из солдатского довольствия. Наверное, и шоколад ненастоящий.
Антонио удивленно вскинул брови.
— ГУП?
— Готовый к употреблению продукт. Армия Расова снабдила нас пайками на случай, если наши запасы пищи окажутся непригодными. — Она рассмеялась. — Да уж, ваше высочество, сей продукт не назовешь образцом высокого кулинарного искусства. А вы разве не проходили военную службу?
Он покачал головой.
— Нет, хотя в детстве о ней мечтал. Я зачитывался книгами, в которых короли вели в бой своих солдат. Если когда-нибудь моему народу будет угрожать опасность, я буду считать своим королевским долгом сражаться и защищать его. Но в Сан-Римини кронпринцам запрещают служить в армии. Считается, что это подвергает их жизни слишком серьезной опасности. Правда, моим братьям служить разрешили.
— Значит, вы хотели в армию?
— Когда я узнал, что мне не положено служить, я просто перестал об этом думать. — Он встал и с удовольствием потянулся.
— И тем не менее вы прилетели сюда, где ваша личная безопасность под угрозой.
— Да. Так же, как с военной службой, мне и это запретили делать. Отец будет вне себя, когда узнает.
Всю жизнь он исполнял то, что было предписано долгом, и никогда об этом не задумывался. А вот сейчас, вопреки долгу, всей душой захотел прижать к груди Дженнифер и никуда ее от себя не отпускать. Впервые ему показалось, что совсем не плохо, когда поступками руководит не только долг, но и духовная потребность. То, что он прилетел сюда па помощь людям, возвышало его в собственных глазах.
И еще он знал, что станет лучше, если назовет Дженнифер своей невестой. Чего бы это ему ни стоило.
Он сел напротив, пытаясь завладеть ее вниманием.
— Свой первый самостоятельный выбор я сделал, когда поцеловал вас во дворце. До этого момента за меня все решали родители. Все, даже женщины, с которыми я встречался, сначала подвергалось их придирчивой оценке. Мне это не очень нравилось, но я никогда особенно не возражал, кроме, пожалуй, женщин. Но даже в тех редких случаях, когда я выражал собственное неудовольствие, родители настаивали на своем. Вот и теперь отец пытается организовать мой брак с леди Франческой Бенедеттой, поскольку полагает, что сам я не сумел подобрать себе достойную невесту.
Он погладил ее по щеке, потом добрался до рыжих кудрей. С тех пор как впервые ее увидел, он дни и ночи мечтал об этих роскошных волосах.