— Это от отца, — сказал Григорий. Он разрешил нам прочитать письмо. Оно поразило нас своим патриотическим звучанием. Участник гражданской войны Петр Иванович Баев наказывал сыну до последней капли крови защищать Советскую Родину от гитлеровских оккупантов.
— Нас у него шесть сыновей, — заметил Григорий. — И все на фронте…
Кто-то сказал, что неплохо бы зачитать это письмо в ротах. Григорий смутился.
— Разве что без меня, когда я буду в госпитале, — сказал он.
А перед отправкой его в госпиталь он, помнится, вдруг стал упрашивать меня:
— Добейся, сестричка, чтобы оставили меня здесь. Найвельт говорит, что кости у меня вроде бы целы. Ну, а кровь новая набежит. Я бы вам помогать стал. Перевязывать раненых научился бы. Помоги, сестричка. Боюсь, что из госпиталя не попаду в свой батальон…
Баев недолго задержался на госпитальной койке. Как только затянулись раны, Григорий снова занял свое место в боевом строю и еще год геройски сражался против фашистов.
Погиб он 11 сентября 1942 года.
ЗА ШУМОВОЙ ЗАВЕСОЙ
Навсегда осталась в моей памяти деревня Большое Жабино. В районе этой деревни, расположенной на перекрестке дорог, совершали смелые вылазки к позициям противника наши разведчики, которыми командовал курсант Трофим Росликов. В ней разгромила фашистский штаб боевая группа лейтенанта Бориса Григорьева. Здесь, сражаясь с врагом, проявил подлинный героизм лейтенант Геннадий Воробьев.
В Большом Жабине не умолкали бои. Деревня переходила из рук в руки. При этом подчас происходили случаи один диковиннее другого.
В один из августовских дней наши подразделения нанесли очередной удар по противнику. Гитлеровцы открыли минометный и автоматный огонь. А потом получилось что-то странное. Пальба вроде бы усилилась. Складывалось впечатление, что перед нами в лесу несметное число врагов. Оглушительно трещали автоматные и пулеметные очереди, гремели взрывы мин и снарядов. Неистово ревели танковые моторы, лязгали гусеницы. Причем этот грохот и лязг накатывались волнами. Казалось, из леса вот-вот должны показаться фашистские танки и пехота. Наши бойцы поспешно углубляли окопы, дозаряжали оружие. Некоторые из них с тревогой поглядывали на командира. Лейтенант Геннадий Мариничев, перехватив эти взгляды, рассердился:
— Да вы что? Неужели не поняли еще? Фриц нас на испуг берет! Вслушайтесь хорошенько…
Грохот и треск то ослабевали, то продолжались. А характерного посвиста пуль и осколков не было. Обычно во время интенсивного обстрела с деревьев сыплются ветки и листья, срезаемые пулями. А тут они не сыпались. И меня никто из бойцов не звал на помощь, — раненых не было.
Небольшой группе курсантов командир приказал прочесать лес. В группу вошли Иван Жадан, Михаил Макаров, Алексей Муратов, Андрей Шовкопляс, Хасан Лазаров, Василий Педько, Борис Пугачев, Алексей Небритов, Хусяин Курбаналиев, Сабир Нурдаулетов, Трофим Скоренок, Павел Пивоваров, Борис Леонтьев, Иван Бурцев, Леонид Шевнин, Иван Кубарев, Ефим Шевченко, Михаил Гаврилов, Алексей Лещев и некоторые другие курсанты, Меня, как санинструкторе, тоже на всякий случай включили в группу. С нами были и бойцы-ополченцы, фамилий которых я, к сожалению, не знала.
Мы действовали предельно осторожно. И все же не обошлось без потерь. Стоило курсанту Пивоварову на мгновение оказаться на просеке, как он тут же был смертельно ранен пулей в голову. Курсанта Леонтьева, бросившегося на помощь товарищу, мгновенно постигла та же участь. Погиб один из бойцов. Причем все это произошло молниеносно. В грохоте, заполнившем лес, не было слышно выстрелов. Я тоже рванулась на просеку, где лежали три наших товарища, и, по-видимому, замертво упала бы рядом с ними, если бы кто-то из курсантов не схватил меня за плечо и не отбросил назад.
— Куда лезешь, дурочка!.. Не соображаешь, что где-то тут «кукушка» засела?..
Сначала я не поняла его. Кукушка? При чем тут кукушка? И я заартачилась было. Но тут подошел Андрей Шовкопляс.
— Осторожно, Вера. Из-за деревьев не выходи.
— Почему?
— Потому что тут снайперы…
Андрей подвинул к одному из лежавших на просеке курсантов суковатую валежину и попытался зацепить ею, как багром, за одежду погибшего. Раздался выстрел. От валежины, точно брызги, полетели в разные стороны щепки.
— Вот видишь! — сказал Андрей. — Хорошо еще, что лес густой… А то бы от «кукушек» спасения не было… Ну да ладно, недолго им осталось куковать…
Только тут я поняла, что под «кукушками» курсанты подразумевают немецких снайперов.