— Срочно оказать помощь раненым Фролкову и Страдымову… Отходить к месту сбора…
В голосе Годованика была тревога. Вскоре мы узнали, что группа потеряла в скоротечном бою на позициях батареи трех курсантов: Семенова Павла Савельевича, Хощенкова Алексея Андреевича, Павлова Михаила Ивановича.
Боевое задание было выполнено. Но возвращались мы в батальон невесело. Убедившись, что противник нас не преследует, Григорьев остановил группу. Мы принялись рыть могилу. Было это в лесу, невдалеке от деревни Ласуны…
«БЕРЕГИ НАШЕ ДЕЛО, СЫНОК…»
После разгрома вражеской батареи мы догнали свой батальон уже возле деревни Петровицы. Наше возвращение было весьма кстати. Рота лейтенанта Семина отбила две атаки противника и готовилась к отражению третьей.
Фашисты любой ценой стремились прорваться к Петергофу. В тот день нас бомбила вражеская авиация. К счастью, прямых попаданий в окопы не было. Но безнаказанные налеты фашистских самолетов вызывали нервное напряжение, от которого не так просто было освободиться. На позициях роты рвались снаряды и мины.
Враг наглел. Шесть его танков выползли непосредственно перед позициями первой и третьей рот. Выползли и приостановились, даже не маневрируя. Расчеты двух наших противотанковых пушечек воспользовались этим. Неожиданно для врага они выпустили по нему несколько снарядов. Два танка загорелись. Остальные, открыв огонь, развернулись и стали отползать. При этом им удалось все же уничтожить одну из наших пушек.
Рота лейтенанта Семина занимала позиции на левом фланге батальона. Окопы тянулись вдоль опушки леса. Вскоре перед нашими соседями противник стал накапливаться для атаки. Но как только вражеские солдаты поднялись в рост и двинулись вперед, курсанты второй роты услышали громкий голос начальника штаба батальона капитана Петракова:
— По наступающему противнику… Цели на выбор… Огонь!..
Затрещали винтовочные выстрелы. Заговорили пулеметы. Перекрестный огонь охладил пыл гитлеровцев. Этого момента и ждал внимательно следивший за противником лейтенант Семин. Обстановка была сложная, но команда ротного прозвучала, как всегда, спокойно и деловито:
— В атаку, за мной!..
Он первым выскочил из окопа. Курсанты дружно рванулись за своим командиром и, обгоняя его, обрушились на врага. Атака противника была отбита. Поле боя опустело. Рота лейтенанта Семина отошла на прежние позиции, унося раненых и погибших.
А через некоторое время перед нашими окопами снова появились немецкие танки.
И вот тут-то и разыгрались события, о которых и теперь, через несколько десятилетий, нельзя вспоминать без волнения.
Единственная наша противотанковая пушка, как-то странно подпрыгивая, послала в приближающиеся танки несколько снарядов. К великой нашей радости, с одного из танков — он шел первым — взрывом снесло башню. Все остальные машины, как по команде, обрушили свой огонь на пушку. Она сделала еще два-три выстрела, умолкла и беспомощно осела набок.
Между тем головной танк был уже метрах в ста от наших позиций. Медленно поворачивая башню туда и сюда, он явно выцеливал пулеметные точки и посылал в них снаряд за снарядом. Курсанты стреляли по его смотровым щелям, что, по-видимому, снижало эффективность огня танковой пушки. Но это была полумера. Этого было мало. Положение наше с каждой минутой становилось все более рискованным.
И вдруг мы увидели курсанта, выпрыгнувшего из траншеи с явным намерением приблизиться к танку. Курсант был невысокого роста коренастый крепыш с забинтованной головой. Все сразу узнали в нем Александра Остапенко. Он пробежал немного, камнем упал на землю, а через какие-то доли секунды танковый пулемет прошил его след короткой очередью. Вражеские танкисты, видимо, поняли, что курсант находится в так называемой мертвой зоне. Двигатель машины взревел, она слегка попятилась. На это ушли секунды. А Остапенко был уже поблизости от нее, на расстоянии броска гранаты.
«Давай же, давай, Саша!.. Быстрей!..» — мысленно твердила я, следя за каждым его движением. Когда же он наконец швырнул связку гранат, я зажмурила глаза. Раздался мощный взрыв. Я приподнялась над окопом. Ненавистный фашистский танк пылал. А невдалеке от него, уткнувшись лицом в землю, лежал Остапенко. Несколько курсантов стремглав бросились к нему. Но он, ко всеобщей радости, вскочил, подхватил с земли винтовку и двумя ловкими ударами штыка отправил на тот свет двух выскочивших из горящей машины танкистов. Третий успел в упор выстрелить в Остапенко. О том, что Саша был при этом ранен в левую руку, мы узнали позже. А в тот момент он казался нам прямо-таки неуязвимым. Не желая оставаться в долгу перед третьим вражеским танкистом, Остапенко и с ним разделался ударом штыка.