В тот момент раздался предостерегающий возглас лейтенанта Семина:
— Танки слева!..
Возле Остапенко разорвалась немецкая мина. Он упал. «Ну, все», — подумала я с ужасом. Но Александр снова вскочил, выхватил у кого-то из своих товарищей новую связку гранат. Короткий рывок, взмах руки, взрыв — и еще одним вражеским танком стало меньше. На этот раз Остапенко распластался на земле и лежал недвижимо. По лицу его струйками бежал пот. Подбежав к нему, я поняла, что он потерял сознание. Во время перевязки я насчитала на его теле четырнадцать ран.
Несколько позже, в минуты передышки между боями, во всех подразделениях батальона только и разговоров было, что о Саше и о его храбрости. Кто-то вспомнил, что отец его, Иван Семенович Остапенко, во время гражданской войны партизанил в сибирских лесах. Кто-то со слов самого Саши рассказал, как напутствовал его отец, провожая в пограничные войска: «Береги наше дело, сынок. Оно досталось нам дорого…»
За свой боевой подвиг курсант Александр Иванович Остапенко был награжден орденом Красного Знамени. Но это было позже. А в тот день, когда батальон отбивал танковые атаки противника, мы отправили Сашу в госпиталь. Отправили, горячо надеясь на его выздоровление. И он оказался живучим, этот коренной сибиряк. Он снова стал в строй, правда, уже в тылу страны, на хозяйственном фронте…
Бой, в котором отличился курсант Остапенко, изобиловал потрясающими героическими эпизодами. Когда фашистский танк проутюжил наш станковый пулемет, трудно было ожидать, что кто-либо из расчета остался в живых. Но из земли, засыпавшей окоп, выбрался курсант Малевич. Контуженный и раненный, он поднялся в рост и, остервенело сжав в руках винтовку, вместе с ротой пошел в атаку. Несколько солдат противника поверг отважный курсант в стремительных рукопашных поединках. Еще одно ранение, на этот раз пулевое, не остановило Малевича. Он продолжал разить врага. Гитлеровец, преградивший ему дорогу, был немедленно пронзен штыком. Малевич упал вместе с ним. Пуля ударила ему в самое сердце…
Все командиры и курсанты батальона сражались героически, самоотверженно. Армейские газеты тех дней пестрели сообщениями о действиях курсантов-пограничников. В корреспонденции «Доблестный сын народа» рассказывалось, что дважды раненный курсант Архипов продолжал драться с фашистами и наотрез отказался отправиться в госпиталь. Недавно я разыскала Алексея Васильевича Архипова. Он живет и работает в поселке Максатиха Калининской области.
Перед моими глазами газетная заметка, опубликованная в начальную пору войны. В ней рассказывается о курсанте Федоре Шматове. Он был контужен. Взрывная волна отбросила его от окопа. Шматов потерял сознание. Придя в себя, он прежде всего нашел свою винтовку, Штык на ней был согнут. Шматов сорвал его и снова пошел в бой, разя врага пулей и прикладом. Получив новое ранение, он, как и курсант Архипов, отказался уйти в тыл и остался в подразделении до конца боя.
Автор корреспонденции «Атака была отбита» рассказывает об отваге и боевом умении пулеметчика Ямшанова, курсантов Шабельникова, Князева и их командира лейтенанта Иосифа Чередникова. А я помню, как несколько часов спустя после описываемых в корреспонденции событий курсанты Андрейченко и Ямшанов гранатами подбили два фашистских танка. Подбили, но не добили. Вражеские танкисты превратили свои машины в неподвижные огневые точки и открыли яростный огонь по нашим позициям. Вооружившись бутылками с горючей смесью, Ямшанов по кустарнику снова подобрался к танкам на расстояние броска. Ему удалось поджечь один из них. Второй стоял несколько дальше. Курсант попытался обойти стороной горящую машину, но тотчас попал под обстрел. Выполнить задачу можно было, действуя решительно и быстро. Ямшанов приподнялся и рванулся вперед. Бутылка с горючкой разбилась на броне второго танка, и его охватило пламя. Товарищи бросились к Ямшанову, упавшему на землю. Они вынесли его из-под огня. Но курсант был уже мертв. Я нашла на его теле несколько сквозных пулевых ранений. Каска была пробита осколком снаряда. Из нее текла кровь…
У пулемета Ямшанова заменил курсант Набок. Он и Андрейченко тотчас же открыли яростный огонь по атакующим гитлеровцам и заставили их откатиться назад. Вражеский снаряд разорвался рядом с пулеметчиками. Оба они были ранены и потеряли сознание. Через некоторое время мы отправили их в тыл. Но, придя в себя, Набок и Андрейченко наотрез отказались от госпитализации и, что называется, полуживые вернулись в свое училище, размещавшееся к тому времени уже не в Петергофе, а в Ленинграде. Тот и другой закончили училище и продолжали службу в действующих частях. Набок погиб в боях. Андрейченко живет ныне в Харькове, работает на одном из предприятий города.