Улучив подходящий момент, Страдымов подал знак, и с подветренной стороны до часового донеслось потрескивание сухой ветки. Солдат насторожился. Треск стал сильнее. Выждав несколько секунд, гитлеровец решил, видимо, проверить, в чем дело. Но стоило ему шагнуть в ту сторону, откуда доносилось потрескивание, как он тут же, взмахнув руками, повалился на землю, уронив автомат. Курсанты Георгий Волков, Василий Нартов и Дмитрий Бабенко привычно забили в рот часового кляп. Потом они связали ему руки.
Между тем возле входа в сарай уже орудовали Иван Гурбик и Филипп Тутуркин. Войти в помещение им никак не удавалось. Дверь была прижата мощным железным засовом, и на нем висел огромный амбарный замок. Надо было спешить. В то же время малейший шум мог испортить дело.
И тут курсантов выручила смекалка повара Волкова. Не говоря ни слова, он направился к боковой стене сарая и деловито, по-хозяйски, как будто ему все здесь было давно известно, потрогал ладонями стенку. Ухватившись руками за одну из досок, Павел Федорович с силой потянул ее на себя. Доска сравнительно легко сдвинулась с места, чуть скрипнув.
— Обычная конструкция, — удовлетворенно пробормотал Волков.
Через несколько минут в боковой стене сарая был проделан широкий лаз. Первым в него по праву вошел повар. Он быстро нащупал во тьме мешки с мукой, крупами, сахаром, ящики с маслом и консервами. Курсанты немного растерялись. Они были поражены обилием съестного. Каждому хотелось унести как можно больше. Но Страдымов, сохраняя выдержку и повинуясь не эмоциям, а командирскому расчету, вполголоса распорядился:
— Бурцев берет муку, Гурбик — сахар, Волков — масло. Все остальные — по мешку круп. Нартову и Бабенко обеспечить доставку пленного… Быстро!.. Я отхожу последним…
Курсанты без суеты вынесли из сарая указанные им Волковым мешки и ящики с продуктами. Тащить их было нелегко. А Нартову и Бабенко выпало еще вести пленного. Вот когда пригодилась ребятам спортивная закалка! Многопудовые мешки и громоздкие ящики были им по плечу, хотя и гнули каждого к земле.
Страдымов считал, что уходит последним. И вдруг он замер, как бы готовясь к прыжку, — от склада отделился еще один человеческий силуэт. Мгновение — и неизвестный был опрокинут на землю. Худо бы ему пришлось, если бы он не подал голоса:
— Товарищ командир… Да это же я…
— Кто «я»?..
— Ну, Волков…
— Какого черта отстали?.. Приказ уходить слышали?..
— Да я, это… вернулся. Вот еще масла ящик прихватил… Виноват, товарищ командир…
— Бегом за всеми!.. Смотрите у меня!..
Страдымов чертыхнулся.
Группа уходила все дальше от склада. Курсанты взмокли от натуги. Они тяжело дышали, но никто и не подумал остановиться и передохнуть. Пленный гитлеровец не сопротивлялся. С кляпом во рту и связанными руками он покорно шел к опушке леса. Она была уже неподалеку — в нескольких десятках метров. Курсанты спешили, чтобы скорее свалить груз в повозку, стоявшую наготове. Но внезапно над их головами раздался глухой хлопок, и в небе завис фонарь ракеты. На опушке взорвалась немецкая мина, затем вторая, третья…
— Ребята, осколок в ногу… Черт бы его побрал!.. Фрица не отпустите… А я доползу до повозки…
Это был голос Василия Нартова. Курсанты пошли рядом с ним.
— Мы тебе, Вася, поможем…
— Потерпи малость…
— Немец-то наугад палит. Видишь — уже другой квадрат обстреливает…
— Дотяни, мы уже близко…
— Мешок бы твой не потерять…
— А знаете что, ребята? На фрица Васин мешок положим!..
— Верно!.. Верзила он, видать, ничего… До повозки донесет…
Курсанты нашли оставшийся на поле мешок с крупой, взвалили его на плечи гитлеровца. Заботливо поправили. Тот вытаращил глаза и замычал, но вскоре понял, чего от него хотят.
— Ничего, ничего, фриц. Тебе легче, чем нам. Тебя хоть оружие не тяготит, — съязвил кто-то из курсантов. — Да и пожрал ты, наверное, плотно каши с маслом. А нам ее еще варить надо. Ферштейн?..
Тем временем на переднем крае завязалась артиллерийская перестрелка. В направлении вражеской батареи ударила наша пушка. Под шумок курсанты с облегчением свалили мешок и ящики в повозку и повалились от усталости на землю.