Выбрать главу

— Вера!.. Ты жива!.. А нам сказали, что тебя потеряли в разведке…

Она тискала меня, как маленькую, и целовала, целовала, заливаясь слезами от радости.

Впервые за дни войны увидела я также наших училищных врачей Александрова и Блохина. Раненые поступали к ним непрерывно. Медпункт работал без отдыха. Изливать свои чувства мне и моим подружкам было некогда. Мы расстались.

Распрощалась я и с политруком Евгением Дмитриевичем Полонским.

Знаю, что позже он воевал на Волховском и 1-м Украинском фронтах. После выхода Советской Армии к западным границам нашей Родины Полонский был направлен в войска Украинского пограничного округа. Затем он преподавал в высших военных училищах.

ПОЗЫВНЫЕ ЛЕТЯТ В ЭФИР

В бою под деревней Коровино возле старшего военфельдшера Найвельта разорвалась вражеская мина. Абрам Давыдович упал. Из горла у него хлынула кровь. Только что наш полевой доктор с удивительной сноровкой и нежностью оказывал помощь раненым, а теперь сам лежал без движения. В это было трудно поверить. Мне показалось, что он погиб. Но прошла минута, и Найвельт зашевелился, попытался приподняться и ползти. В это время возле него с визгом разорвалась еще одна мина.

Абрам Давыдович даже после этого взрыва продолжал подвигаться к лежавшему неподалеку раненому курсанту Александру Ионкину. Было ясно, что фельдшер намеревается оказать ему помощь. Сделав несколько неуверенных движений, Найвельт задержался на месте, словно бы что-то припоминая, привстал, а затем энергично сбросил с ноги сапог и как подкошенный повалился на землю.

Мы не сразу разобрались, что произошло. А произошло вот что. Большой осколок второй мины начисто отрубил Абраму Давыдовичу стопу. Находясь а шоковом состоянии, он попытался опереться на раненую ногу.

Случившееся со старшим военфельдшером я переживала как личное горе. Абрам Давыдович всегда был для меня добрым наставником и другом. К нему я обращалась за советом, когда требовалось оказать помощь тяжелораненому. Надо прямо сказать, что он лучше, чем кто бы то ни было, понимал мои переживания в те дни, когда у нас были самые большие потери. Он успокаивал меня в особенно трудные минуты, когда я винила себя во всех смертях…

И вот мы должны были отправить Абрама Давыдовича в госпиталь.

Но беда, говорят, не приходит одна. Бой продолжался. И вскоре осколком снаряда был ранен наш начальник штаба капитан Петраков. Пока сознание не покинуло Семена Ивановича, он пытался подавать команды. Однако потеря крови и нестерпимая боль сделали свое дело: капитан впал в беспамятство. Его пришлось срочно эвакуировать.

Для батальона это была серьезная потеря. Возглавляя штаб, Семен Иванович всегда оставался душевным человеком, старшим товарищем и другом курсантов. После него начальником штаба стал старший лейтенант Петр Ильич Акуленко. Это назначение было воспринято курсантами как само собою разумеющееся. Все уже давно оценили по достоинству тактическую грамотность, хладнокровие, выдержку, личную храбрость Акуленко, ведавшего до той поры связью. В условиях непрерывных боев и бесконечных переходов с одной позиции на другую он и его подчиненные умело обеспечивали связь штаба и с ротами, и с вышестоящими инстанциями.

Пользуясь случаем, хочу привести несколько эпизодов, характеризующих работу наших связистов.

Как-то, укрываясь от минометного обстрела в штабном блиндаже, я стала невольной свидетельницей разговора комбата с Акуленко.

— Какого черта твоя связь так часто прерывается? — кричал ему майор Шорин сквозь грохот разрывов.

Старший лейтенант был крайне озабочен.

— Немцы минами рвут.

— Так посылай связистов восстанавливать линии.

— Уже пятерых послал. Все ранены.

— Придумывай что хочешь. Но связь должна действовать безотказно.

— Прекрасно понимаю это, товарищ майор. Связь будет работать исправно…

Несмотря на сильный минометный огонь, Акуленко тут же вышел из блиндажа. Через некоторое время связь с ротами была восстановлена.

А дня за два до этого случая я вместе со старшим лейтенантом Акуленко и связистом Марченко была в тылу противника. Начальник штаба, включивший меня в эту маленькую разведывательную группу, ничего о характере работы мне не сказал.