Шла работа по увековечению памяти павших героев. Труженики колхоза «Большевик» (деревня Большое Жабино, Гатчинского района, Ленинградской области) решили соорудить памятник воинам, погибшим на их земле. Правление колхоза отпустило необходимые для этого средства. 5 октября 1969 года монумент в районе деревни Большое Жабино был открыт. Торжественно прозвучала мелодия Гимна Советского Союза. С гранитного монолита упало белое покрывало, и перед взорами собравшихся серебром засияли слова: «Пограничникам Первого батальона Ново-Петергофского военно-политического училища, под командованием майора Н. А. Шорина насмерть стоявшим здесь в 1941 году».
Весной 1970 года рабочие и служащие совхоза «Гатчинский» установили памятник курсантам второго батальона училища, сражавшегося возле деревни Борницы в 1941 году под командованием капитана А. А. Золотарева.
В 1971 году совет ветеранов решил организовать встречу бывших курсантов училища и родственников погибших.
Большую помощь оказали нам в этом деле моряки-пограничники и политуправление погранвойск округа. Готовились к встрече также труженики колхоза «Большевик» и совхоза «Гатчинский», руководители районного комитета КПСС и районного Совета депутатов трудящихся, представители воинских подразделений, школьники Большого Жабина, Гостилиц, города Петродворца, учащиеся ПТУ № 81.
Из Сибири, Казахстана, Белоруссии, Латвии, Крыма, с Дальнего Востока, Урала, Украины, Кавказа — со всех концов необъятной нашей страны отозвались на приглашение совета ветеранов бывшие курсанты, командиры и политработники училища. Еще задолго до намеченного дня встречи некоторые из них приехали в Ленинград. В числе первых прибыли сестры и братья погибшего курсанта Зайченкова. К вечеру 21 июня почти все участники встречи собрались в Сестрорецком интернате погранвойск.
Невозможно передать словами, какой это был волнующий вечер. Многие наши товарищи не виделись с осени 1941 года. Иные — на удивление — изменились не очень. Иных было трудно узнать. Пришли на встречу люди на протезах. Пришли на встречу люди, способные пожать руки друзей, увы, лишь одной рукой. Всем напоминали о войне видимые и невидимые шрамы. Но настроены участники встречи были приподнято, празднично. Крепко сжимали друг друга в объятиях и тут же хватались за сигареты…
Вот они, прославленные шоринцы. Узнаю Перфильева и Сельницына, Архипова и Литвинова, Дудина и Крупского, Жабина и Меньщикова, Андрейченко и Марченко, Коротких и Мироненко, Батина и Коротеева, Лямина и Шакина, Гнатышина и Романчикова, Уварова и Парамонова, Чеплю и Росликова, Кузьмина и Гусева, Полынько и Кротова, Храмова и Жеребченко, Микрюкова и Поляницу. Узнаю большинство. Да и как не узнать! Многим из них я оказывала первую помощь на поле боя. Со многими бывала в разведке.
Ко мне подходит бывший военфельдшер Найвельт. Он прихрамывает — у него протез. Но держится Абрам Давыдович бодро, как и три десятилетия назад. Он по-прежнему молод душой, хотя голова его стала совсем белой. Удивляюсь до сих пор, как мог этот тщедушный с виду человек нести ту гигантскую ношу, которую взвалила на его плечи война…
Знакомлюсь с немолодой женщиной — женой первого нашего комиссара Луканина. Рядом с нею их сын, так и не увидевший своего отца, — Луканин погиб под Ирогощей. Знакомлюсь с женой и дочерью лейтенанта Башкирова, с сыном и братом лейтенанта Бородачева. Дорогие мои! Не нахожу слов, чтобы выразить чувства, владеющие мной в эти минуты…
А вот невысокая миловидная девушка. Чертами лица напоминает она курсанта Федора Бурцева. И не мудрено — ведь это его дочь Сима. Никогда не знала она отцовской ласки. Рядом с Симой ее дядя — старший брат Федора и его дочь. В наш разговор вступают сестры и брат павшего в боях за Ленинград курсанта Бураканова, братья погибших курсантов Черникова и Сундеева, братья и сыновья погибших курсантов Чечетки, Ревы, Коваленко, Амирова, Снитникова, Исаева, Леонова, Волкова, Ступенькова. Я гляжу на них, отвечаю на их вопросы, и у меня такое чувство, будто мы знакомы давным-давно…