Робко приближается к ветеранам училища пожилая женщина в сопровождении молчаливых мужчин. Это мать и братья отдавшего жизнь за Ленинград курсанта Ханыкина, мастера разведывательных поисков, смелого и сильного парня. Крепко пожимает мне руку по-спортивному подтянутый кавказец. Он расспрашивает меня о своем брате курсанте Аванесове, рассказывает о сестре, тоже погибшей в бою против фашистских захватчиков.
Улыбаясь сквозь слезы, глядит на всех вокруг сестра погибшего лейтенанта Ария Зверева, любимца училища, острослова, весельчака и заводилы. Римма просит меня познакомить ее с теми, кто сражался рядом с ее братом в последнем для него бою под деревней Ирогощей. Та же просьба у сестер курсантов Рамзаева, Соколова, Сырцова, Короткого, Савченко, Кузенева, Ромицына, Платонова. О последних днях жизни лейтенанта Жарикова просят рассказать его жена, сын, отец и сестра.
Смахивая слезу уголком платка, кланяется мать погибшего курсанта Герасименко его боевым друзьям. По-мужски крепится и старается быть сдержанным отец курсанта Шматова. В окружении группы ветеранов стоят сестра Филиппа Гречко и его племянница. Со слезами радости на глазах благодарно глядит на бывших курсантов спасенная ими от фашистской виселицы жительница Русских Анташей Александра Константиновна Рощина.
Матери и отцы, сестры и братья, жены, дочери, сыновья — всех не назвать поименно…
Собрались в тесный круг бывшие преподаватели училища, плечом к плечу с курсантами бившие врага. Их возглавляет сохранивший молодцеватость генерал Илларион Григорьевич Попов. Рядом с ним стоят бывшие командиры курсантских подразделений Волошко, Акуленко, Харин, Зарубин. Вижу бывших взводных Степанова, Белана, Логинова. К этой же группе примкнули боевые подруги наших командиров Левина, Полонская, Гамаюнова, преподаватель Трапезная, бывшая заведующая курсантской столовой Оттенко.
Все более шумным становится круговорот радостной встречи. Сотни голосов звучат в вестибюле. Украинский, казахский, кавказский акценты. Поцелуи, слезы, щелканье фотоаппаратов…
Поздней ночью с сожалением покидаю я жужжащий, словно улей, интернат.
Завтра — самое главное…
ЦВЕТЫ НА ГРАНИТЕ
Колонна автобусов отправляется в путь. Ветераны войны и их близкие едут в дорогие их сердцу места. Невский проспект, Нарвские ворота, памятник Сергею Мироновичу Кирову, Кировский завод, боевой танк на почетной мирной вахте. Отсюда уходили на фронт ленинградские рабочие, плечом к плечу с которыми били ненавистных захватчиков курсанты-пограничники. А вот и Новый Петергоф, здание бывшего училища. Сколько воспоминаний связано с этим большим двором, с этими старыми кленами и тополями. Ветераны приумолкли. Душу каждого теснит светлая печаль.
В унисон с общим настроением на площади вдруг заиграл духовой оркестр. Щемяще-торжественная мелодия вознеслась над городом.
В том самом зале, в котором когда-то впервые были названы курсантами пареньки, прибывшие сюда со всех концов страны, снова собрались они, ставшие более чем на тридцать лет старше. Они собрались, и стало светло в этом зале от блеска орденов и медалей, от цветов и улыбок. Я вижу среди ветеранов летчиков и моряков. Это тоже наши бывшие курсанты. Вот к микрофону подходит один из них — контр-адмирал Букань.
— Волнуюсь, — говорит он. — И крепко волнуюсь. Трудно было в сорок первом. Погибали друзья. Никто не знал, останется ли он в живых. Но никто не сомневался в нашей победе…
У микрофона бывший разведчик курсантского батальона, ныне полковник запаса, Герой Советского Союза Николай Васильевич Калуцкий.
— Дорогие товарищи! — начинает он, обводя взглядом зал. — Я прошел от Ленинграда до Берлина и на всем этом нелегком пути никогда не забывал, о чем мы когда-то условились: если кто-нибудь дойдет до фашистского логова, пусть распишется за всех нас на каком-нибудь здании гитлеровской столицы. Очень рад, что мне удалось выполнить наказ боевых друзей. Я расписался на стене рейхстага и к своей подписи добавил лишь одно слово: «шоринец»…
Один за другим на сцену поднимаются ветераны. Затаив дыхание, впитывая каждое слово, слушают их молодые солдаты, школьники, родственники погибших. Потом все идут взглянуть на бывшие курсантские жилые помещения, классы, красные уголки. Все а этом здании согрето памятью о невозвратном прошлом.
Иные воспоминания, иные раздумья пробуждает дорога, ведущая к местам боев, отгремевших тридцать лет назад. Кажется непостижимым, что по левую сторону вот этой, ныне асфальтированной, магистрали в 1941 году были позиции гитлеровских оккупантов. Отсюда они рвались к Ораниенбауму и Кронштадту. Но фашистам не удалось преодолеть этот рубеж. Правая сторона дороги была передним краем легендарного Ораниенбаумского плацдарма. Еще и сейчас угадываются здесь заросшие травой и кустарником бомбовые воронки. Еще можно различить очертания траншей. В земле масса ржавых осколков, обрывки колючей проволоки.