Рабочие часы перевалили за запланированную отметку, но Она все еще не ушла. Собиралась уже пару раз, но отвлекали звонки, просьбы, почта. Было бы здорово, если бы Она не уезжала, осталась бы здесь до самой ночи, до самой отправки. Вряд ли бы я успел доделать…Да и какой бы заманчивой не казалась такая перспектива, было бы бесчеловечным оставлять ее так надолго без сна и отдыха. Как в тот день, когда она променяла мой мир на секретарское кресло, с моих губ сорвалось то, что должно было остаться при мне:
«Иди, девочка моя, тебе пора идти, чтобы поспать».
Каким-то чудом ни профессор, ни Улубек не обратили внимание, или расслышали в этой невольной фамильярности нечто братско-отцовское. Мог бы я сказать иначе? Мог бы я не говорить ничего? Это было настолько естественно, насколько я мог бы сказать это Ей будь она моей. Я почувствовал некую оторопь в Ее взгляде, Она-то как раз и заметила, что я перешел границу.
«Спокойной ночи», — сказала Она по — румынски, зная, что спать мне совсем не придется.
Я попросил Ее написать мне, когда она соберется в офис, чтобы я мог проверить свой пакет документов еще раз. Признаться я боялся, я даже не осознавал всю мелочность этого страха за репутацию, за ошибку, за осуждение, за последствия того, что может случиться между нами. Она все сделает, потому что привыкла играть по правилам, даже не задумается, что со стороны писать мне поздно вечером может показаться двусмысленным. Даже не придаст значения тому, что я могу приехать тогда, когда она будет в офисе одна ночью. Ответственность или недальновидность?
00.30 «Я выезжаю. Буду в офисе через 40 минут».
Я ждал звук сообщения примерно в это время. Я прикрыл глаза, чтобы задремать, и сократить время ожидания. Я начал набирать сообщение почти сразу, но стер и начал сначала, подбирая слова, но в финальной версии ушло только:
00.40 Ок
Следующее сообщение с уточнением цены я получил уже в мягко обитом лифте офиса, но отвечать не было смысла, ведь через пару минут я смогу ответить лично. Она удивлена, даже взволнована моим появлением, отточенные движения печати и сканирования сбиваются, речь становится не такой плавной и уверенной, подготовленной. Она не была готова, Ее застали врасплох. Макияжа почти нет, волосы собраны на затылке наспех и заколоты карандашом, объемный обнимающий белый свитер — раньше Она его не надевала. Он по-домашнему норовит спуститься с ее плеча, усложняя мне задачу оставаться невозмутимым. Мир остановился, а мы закрыты ото всех и делаем никому не нужное дело, как будто бы только для того, чтобы воспользоваться случаем и побыть вдвоем. Сейчас я особенно остро чувствую, что все неспроста, и не просто так Она вздрагивает от моих вопросов, избирательна в словах, излишне подробна, излишне заботлива и совсем не агрессивна и не возмущена тем, что из всего отдела и компании, со всего мира, черт побери, только я рядом с ней сейчас. Даже не Ее муж, что казалось, бы так очевидно и предсказуемо. Как он мог отпустить Ее одну на такси?! Почему не привез сам, почему не рядом? Доверяет или не придает значения? Почему именно ему досталась роль уменьшать Ее значение, сужать, прятать его. Но рядом с Ней сейчас я и больше никого.
Все закончилось, как и всегда. Светало. Сверка значений, проверка почты. Как будто бы с отправкой проекта и мои шансы переломить ход истории исчерпались. Я предложил Ей идти, но Она отказалась. Сказала, что ей нет смысла уезжать и возвращаться, ведь живет Она далеко. Повисло неловкое молчание.
— Почему Вы не уходите?
— Я просто шокирован, что тебе придется остаться здесь так надолго, и ты не успеешь поспать
— Все в порядке.
Что еще сказать, что сделать, чтобы остаться?! И шокирован я вовсе не тем, что сказал, а тем, что я НЕ МОГУ. Не могу подойти вплотную, притянуть к себе, спрятать в своих руках. Уберечь Ее, пожалеть, позаботиться, забрать Ее из того мира, в который она постоянно убегает, к которому по какому-то досадному недоразумению привязана больше, чем ко мне. Я не могу навредить Ей, своим невыносимым желанием обладать Ею. И я ухожу. Я увижу Ее снова совсем скоро, но это не радует меня как раньше, потому что я мог бы не расставаться с Ней, но не смог.
Смена позиций
Переезд — это муторно, сложно, стрессово, в целом ужасно, неважно, откуда и куда ты переезжаешь, но сегодня я заряжен, как никогда. Бодрящий душ с утра, новая футболка, сегодня хотя бы полдня можно не про работу, а про обычное, куда поставить, как подключить, где сесть. И Она вся будет под моим чутким руководством. Да, остальные могут помогать, но я всегда буду раньше. И Она не будет против. Она старается быть «всё сама», но в Ее глазах просвечивает такая острая необходимость в помощи, в опеке. Как остро смотрят они в случае неудачи и неизбежной паники, как ее взгляд согревает теплом благодарности. Почему не просит? Гордость или стеснение, предубеждение, страх? Уже почти год, но есть пароли, которые я не взломал. В груди чувствуется приятное томление, когда я допускаю, что ко мне Она относится иначе, теплее, чем к другим. Это сравнимо с чудом света, если Она расположена ко мне, то когда это началось — сразу или постепенно? Вчера? В ту ночь? Я иду с завязанными глазами по минному полю и рискую подорваться на безусловном доказательстве Ее любви к другому. К мужу, как вариант. Чека выдернута.