— «Бутылочка» — это дело чести! — заявил приободрившийся Азриэль и раскрутил пустой сосуд из-под вина, как того требовали правила.
«Только бы мальчишка, только бы мальчишка…» — твердила я про себя, смотря, как на зеленых боках маслянисто отражался свет бумажных фонариков. — «Это будет и смешно, и не трагично… пожалуйста, только не Терпия, Элли, или вообще кто угодно из девчонок… пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста… пусть лучше он поцелует Тома-Тэмми, если никаких других вариантов не останется…»
Вращение прекратилось. Горлышко бутылки, как дуло из зеленого стела, смотрело на меня в упор. Девчонки стали перешептываться.
Я смерила горлышко долгим взглядом, а потом подняла глаза к небу. Круг из одиннадцати заядлых тусовщиков смотрел на меня двадцатью горящими глазами.
Лиловые глаза Аза были к тому же еще и широкими, как два блюдца, а мех на лице медленно розовел — так он под ним покраснел. Он глупо захихикал.
— Так, — опешила Терпия, принявшись загибать пальцы. — Шанс равен нулю, говорите…
— Точнее, примерно девяти процентам, — поправил результат моего оказавшегося ошибочным подсчета Джаред.
— Так, — сказала я. — Подождите. Дайте мне секундочку…
Все зашептались.
— Фриск, да не затягивай ты, — начинала нервничать Терпия. — Это просто поцелуй. Ребенка у вас от него не будет…
Голова шла кругом. Я взглянула он Аза. Он поцелует меня?.. а если нет? Вдруг он откажется и сведет все к шутке?..
Наверное, я напоминала оленя, на которого на всей скорости несется истошно сигналящая пятитонка. Аз точно напоминал: те же горящие глаза, которым дано только смотреть перед собой, и то же недоумение, наложившее отпечаток на каждую черту лица. Я понятия не имела, о чем он думал.
Он откажется, твердила я себе. Не будет он со мной целоваться на глазах у этой толпы. Нет и нет. Я буду чувствовать себя растоптанной, но он на это все же не решится.
Но Аз вдруг подался вперед, видимо, поняв, что написано на моем лице. Он слегка облизнул свои губы. Я все поняла. Закрыв накрашенные глаза, я тоже вытянула спину по направлению к нему. В тишине раздался чей-то вздох, но мне было на него плевать. Мне вообще было на всех плевать: я хотела, чтобы Аз меня поцеловал. Пускай все обзавидуются. Он был мой. Они поймут это, когда мы наконец поцелуемся.
— Они не шутят… — донесся до моего уха чей-то шепоток. Пусть...
Дыхание Аза, пропахшее выпитым вином, обожгло мои губы. Он был так близко… я закрыла глаза и смочила язык слюной. Мне хотелось этого поцелуя. Я ж а ж д а л а его…
Невесомое винное жжение неожиданно отдалилось от губ, сворачивая куда-то вбок. Я открыла глаза в недоумении.
И тут же получила кроткий поцелуйчик в щеку.
Тишина. С нас никто не сводил взгляда.
Аз снова занял свое место. Смотрел вокруг себя он как-то виновато. Я коснулась щеки пальцами и почувствовала, что этот несчастный поцелуйчик все еще горит на ней, как крошечный пчелиный укус.
— Ооо... — разочарованно протянула Терпия. — А ещё отстойнее не могли?..
— А чего ты хотела?.. — развел руками Аз. — Она моя сестра!
— Мне… мне нужно в туалет… — забормотала я, вставая с земли.
До туалета я дошла, пытаясь сохранить невозмутимое спокойствие, или, по крайней мере, убедить собравшихся на вечеринке у Элли, что ничего страшного не случилось. Осторожно закрыв дверь, я во все глаза уставилась на отражение в зеркале. Я даже заплакать не могла, потому что макияж тогда бы раскис, и об этом узнали все. Вместо этого я выдавила из себя улыбку. Возможно, самую фальшивую из всех, которые мне приходилось из себя выдавливать. Выглядела она ужасно — будто ее выцарапали на моем лице ножом. Мысли о фальшивой улыбке и ноже слились в забытые образы: пустая комната, в которой завывает ветер, и она — не двигающаяся, не моргающая и не прощающая.
Я подставила лицо под холодную воду, чтобы в буквальном смысле смыть воспоминание об улыбке. Это мне удалось. Глаза, под которыми потекли серые разводы, защипало, но я нарочно не заплакала.
В дверь постучали.
— Занято!!! — выпалила я.
— Фриск, ты там? Говорить можешь? Все ништяк? — донесся до меня голос Аза.
— Да, — выдохнула я. — Ништяк.
— Извини, — бормотал он. — Дурацкая эта «бутылочка». Ну подумай, какова была вероятность, что нам…
— Около девяти процентов, — мрачно пропела я, вытирая серые разводы. — Ровно столько, и не меньше.
====== Глава четвертая ======
С Азом было покончено. Мне надоело набивать себе одни и те же шишки. Сердце как будто превратилось в знакомый вам горький комок, в свое время так и норовивший подкатить к моему горлу. А может, не сердце, а душа? Сказать было тяжело.
Перемену Аз заметил. И пытался подбодрить меня, пользуясь самой сильной своей способностью. Но даже вереницы радуг, порхающих по моей комнате, не помогали. Однако я продолжала улыбаться, а иногда даже смеялась над его шутками и непростительно плохими каламбурами: я не хотела, чтобы он волновался.
Выпускные экзамены были близко, как никогда. Это пугало. Страшнее экзаменов был только предстоящий выпускной бал.
Бал… мы еще не видели в глаза ни одного выпускного бала, так что самые невероятные догадки все время держали нас в томительном напряжении.
Надо ли говорить, что старая добрая Фриск не ждала его: идти ей было не с кем. Чувствовала она себя почти как все эти героини старых фильмов, так и не дождавшиеся своих супругов с войны: потерянной, разбитой и обделенной всеобщим счастьем. Словом, гаже некуда.
В один из вечеров после занятий я валялась в своей комнате в обнимку с книжкой, как вдруг в дверь постучали.
— Туки-тук, — услышала я голос Аза.
— Очень приятно, а я Фриск. Входи давай, — бросила я, закрыв книгу на половине.
Дверь скрипнула и на пороге встал он — как всегда, высокий, и с цветком в руке.
Удостоив золотые лепестки коротким взглядом, я перевела его на лицо Аза. Он широко улыбался
— На, — сказал он, протянув мне его.
— Что это? — неловко улыбнулась я, принимая неожиданный подарок.
— Первый из образцов моего нового подвида!
— То есть, просто золотой цветок? — спросила я, чувствуя, как исчезает моя улыбка.
— Не совсем. Гибрид. С раздвоенной чашевидной полостью. Кажется, у меня получилось!
Я присмотрелась повнимательнее. Ну да, получилось: на одном стебельке покоилось две золотые головки.
— Твоя проектная работа по биологии, да? — спросила я, просовывая палец в пространство между ними.
— Единственный предмет, который мне удалось освоить, — улыбнулся он еще шире.
— Ой, ищите дурака, господин Ни-Одной-Четверки-В-Аттестате, — беззлобно фыркнула я.
— Как успехи с современной литературой? — поинтересовался он, увидев, что я читаю.
— Да так… — ответила я, отставляя книгу подальше. — Постмодернизм можно любить только на расстоянии…
— Ну что ж…
— Ну то ж, — буркнула я.
Аз застыл на месте.
— Да присядь ты, — закатила я глаза. — Не укушу.
Он уселся на кровать. Наши взгляды соединились и, Аз нахмурился:
— Фриски, у тебя глаза красные… как тебе спится?..
— Плохо, — снова буркнула я.
— Кошмары, — сказал он. Именно сказал, а не спросил.
— Не-а, — соврала я. — Просто волнуюсь. И захочешь — не уснешь.
— Аналогично, — вздохнул он. — Ждешь ответов из колледжей, да?
Я невесело хихикнула:
— Ну кто мог знать, что их придумали в наказание за наши грехи? Я все лето убила этими проклятыми эссе…
Разговор с Азом действовал успокаивающе. С ним вообще всегда было спокойнее — ровно до той поры, пока я не начинала сходить с ума от распиравших меня чувств. Двухчашечный цветок я заткнула за ухо и села на ковер, сложив ноги по-турецки:
— Ты отправил заявление в этот помпезный универ на самом краю штата?
— До последнего сомневался, стоит ли вообще, — задумчиво покачал он головой. — Попытка — не пытка, но скорее всего ничегошеньки мне там не светит.
— Аз… — опешила я. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не рассказать все, что я думала об этой его затее, потому что мне не хотелось ранить его чувства. — Если тебя примут, ты…