— За что ты меня так ненавидишь?! — нагнулась над ней я. — Что я тебе…
Она поднялась во весь рост, заслонив меня тенью. В мои уши вполз ее смешок:
— Ты думаешь, что достойна моей ненависти, Фриск? О, нет… ненавидеть тебя — это то же самое, что заставлять слепого смотреть в зеркало… Мы же так похожи друг на друга! Две капли воды, две стороны одной медали… может, это мы на самом деле родственники? Две сестры…
— Ты бредишь, что ли?.. — не сдержала я нервного хохота. — Какие еще две сестры?!
— Ах, так ты и вправду не помнишь… — пожала плечами Грация. — Все понятно… впрочем, как давно это было… я слегка изменилась с той поры. Даже Азриэль меня не узнал! Наверное, это все волосы. Я немножко опустила их с момента нашей первой встречи…
Длинные локоны, лежавшие на ее плечах, она убрала за шею, прямо как я прошлым вечером. Ее челка, пожалуй, была коротковата для женщины, и длинновата для мужчины. Совсем как…
— Так лучше?
Я задрожала. Мой мозг обожгла ужасная догадка:
— Нет…
Ее улыбка стала широкой, как акулий оскал:
— О, Фриск! Сколько же воды утекло!..
— Ты… — шептала я. — Это ты!
— Ну же, Фриск… — зашипела она. — Напомни мне, как меня зовут… мне так нравилось мое старое имя… оно такое красивое… кто бы его не произнес — я сразу буду к его услугам…
— Чара.
Ее имя обожгло мои губы странным жаром. Я слишком давно его не произносила.
— Ах! — захлопала она в ладоши. — Я знала, что ты вспомнишь!!!
— Но… ты же умерла… — прошептала я. — Все знают, что ты мертва!
Чара жутко расхохоталась издевательским смехом:
— А ты? Ты — не умерла? Прямо как Аз. Раз за разом… и все твои друзья: та, что в балетках, тот, что в бандане, и та — в очках и с потрепанной тетрадью. Вы все мертвы. Вы уже давным-давно истлели. Их души столетиями бились бы под стеклянным колпаками… — она улыбнулась так широко, что у нее заалели десны. — Но ведь тебе понадобилось возвратить их к жизни, ведь так?! Вынуть их из Пустоты, которая всегда была только моей!!! И ты это сделала! Получила наконец-то свою Самую Истинную Концовку!
Я попыталась вспомнить. Мне поплохело. Я буквально задохнулась от боли — мое сердце обожгло грудную клетку. Хотя нет. Это же не сердце! Это была моя ДУША!
— Больно, да? — поинтересовалась Чара. — Иметь душу вообще не слишком приятно. Но только с ней у таких, как мы, есть решимость. А самые решительные даже могут СПАСТИ кого-нибудь, если очень постараются… — сказав это, она приблизилась ко мне вплотную. — Фриск, неужели ты правда думала, что я останусь в Пустоте, пока все вы, счастливые и возрожденные, будете наслаждаться своими заново начатыми жизнями?!
— ТАК ЧЕГО ЖЕ ТЫ ОТ МЕНЯ ХОЧЕШЬ?! — заорала я, понимая, что ужас не дает сдвинуться с места. Этот крик был слишком громок даже для моих собственных ушей.
— Того же, что и всегда. И не только от тебя… я хочу отомстить. Отомстить всем, кто сделал мне больно! Всем людям!!! Ты каждый раз мешала мне, Фриск. Так что начать придется с тебя…
В ее руках что-то блеснуло.
Нож…
Совсем не столовый нож, который Терпия вонзала в стол рядом с пальцами Люка, чтобы продемонстрировать свою ловкость. О, нет. Это был тяжелый тесак, предназначенный для того, чтобы перерубать кости.
Ноги сами понесли меня в сторону, но рука Чары оказалась быстрее.
— Не-а… — сказала ее владелица, преграждая мне дорогу.
Я рванулась вбок, а потом попробовала сшибить Чару с ног, но этой попытке помешал метнувшийся прямо в лицо нож, заставивший меня снова замереть.
— Фриск, дорогая Фриск… — проворковала Чара, повернув лезвие так, что левый глаз мне ослепило отразившееся в нем солнце. — Не пытайся обхитрить меня. Я знаю тебя, как облупленную. Каждый твой шаг… не забывай, что я — это ты…
— Ты даже на меня не похожа! — вскрикнула я, прекрасно понимая, что имею реальный шанс расплатиться за эти слова жизнью. Лицо Чары исказил гнев, который почти тут же провалился в ямочки на щеках:
— Зачем же ты обманываешь саму себя? А ночные кошмары? А отражения в зеркалах? Может, это все-таки не моих рук дело?..
— То есть… это правда была ты?.. — залепетала я. От ужаса у меня сводило челюсти.
— Ты правда не понимаешь? Я просто была рядом с тобой. Я — это твое отчаяние, страх, или гнев, которые ты так старательно прячешь на самом дне сердца, играя в пацифистку… когда ты пылаешь ненавистью, ты сама зовешь меня к себе! Поэтому-то ты такая легкая добыча! Я же твоя тень… но если такую прекрасную тень отбрасывает такое ничтожество, то почему бы им не поменяться местами?..
Она сделала шаг вперед, взмахнув ножом. Я отпрыгнула, ощутив, что его лезвие пролетело в считанных сантиметрах от моего лица:
— Я? Отбрасываю тень?..
— Знаешь, Фриск… — улыбка Чары вдруг стала по-настоящему грустной. — Аз ведь правда любит меня. Когда-то он любил меня, как Чару. Теперь будет любить, как Грацию… и еще как сотню-другую имен, если они мне понадобятся…
— Не ври, — сказала я ей, плотно сжав зубы.
Чара рассмеялась.
— Он же такой влюбчивый! Такой невинный, такой открытый и такой беззащитный… я просто дала ему то, что он так хотел — мечты и надежды… — сказав это, Чара повернула нож так, что в его лезвии отразилось уже мое лицо. — Может, мы на самом деле уже и так давным-давно поменялись? Ты же всего-навсего моя толстая, низкая, тупая и уродливая копия…
— Никогда он тебя не любил! — сказала я неожиданно твердым голосом. — Ему нужна была я!
— Что вообще есть «ты», и можно ли по-настоящему любить хоть кого-нибудь? — спросила у меня Чара, снова повернув рукоятку и брызнув солнечным лучом уже в правый мой глаз. — Никто никого на самом деле не любит: люди просто лепят свою любовь из того, каким им хочется видеть свою вторую половину. Они создают ее из мелких черт, которые находят привлекательными, а когда понимают, что в довесок к ним прилагается кое-что еще, как правило, отказываются от своих чувств… вот потому-то, моя дорогая Фриск, Аз и порвал с тобой. Он просто понял, что в тебе не так уж и много положительных качеств. Тех, которые напоминали бы ему обо мне...
Ужасная правда ее слов пронзила меня сильнее, чем смогли бы несколько десятков тесаков. Я повернулась и побежала, даже не пытаясь смахивать катящиеся по щекам слезы.
Чара ринулась за мной. Она могла бы легко догнать меня: на ее стороне были более длинные ноги и гораздо лучшая физическая форма, но что-то заставляло ее держать почтительное расстояние. Очень скоро я поняла, что именно. Перед моими ногами распахнулась пропасть — ведь смотровая площадка располагалась на самом обрыве, в который тут же полетели стоящие на краю камни, которые кувыркались и высоко подпрыгивали, если на их пути попадались острые выступы.
— Вот и все, Фриск, — долетел до моих ушей довольный голос.
Я развернулась. Чара была уже в четырех метрах от меня и с садистским удовольствием сокращала это расстояние шаг за шагом. Мимо ее ножа я проскочила бы только если у меня за спиной вдруг выросли крылья.
— Зачем я тебе вообще понадобилась?! — крикнула я, стараясь удержать равновесие.
— Не ты. Мне нужно СОХРАНИТЬ кое-что. И СБРОСИТЬ тоже...
— Ты же знаешь, что у меня больше нет этих панелей с кнопками!
— Повторенье — мать ученья… — вздохнула Чара. — Только те, чья решимость достаточно велика, способны СОХРАНЯТЬ и СБРАСЫВАТЬ. СПАСАТЬ вообще могут только считанные единицы... но когда ты умрешь, решительнее меня не будет уже никого, и эти «панели с кнопками» станут только моими! Конечно, сразу использовать их силу будет нельзя… — сказала она с широкой улыбкой. — Азу нужна будет жилетка, чтобы поплакаться в нее, когда он узнает, что ты случайно свалилась в пропасть… но поверь мне, я очень хорошо умею врать… он будет только рад снова стать Богом Гиперсмерти! Но это потом, потом… у нас будет достаточно времени друг на друга. Мне бы очень не хотелось… — сказала она, недвусмысленно прижав ладонь к животу. — …чтобы наши дети были слишком маленькими, и не запомнили тот день, когда их папа уничтожил всех людей раз и навсегда!..