Итак, благодаря поддержке Агесилая, Сфодрий был оправдан, и возмущенные афиняне объявили лакедемонянам войну (Плутарх: «Агесилай»; 23-25).
В 378 г. до Р.Х. Агесилай во главе войска лакедемонян вторгся в Беотию и предал окрестности Фив опустошению. После он отступил, оставив в Феспиях Фебида. В том же году Фебид потерпел поражение и сам пал в бою. В следующем году Агесилай повторил свое вторжение и вновь предал страну систематическому опустошению. Фиванцы оказались в очень тяжелом положении вследствие недостатка хлеба; уже два года они не могли снимать с полей жатвы. Возможно, действуя Агесилай против них прежним способом, он мог бы преуспеть в военных действиях, но в 376 г. до Р.Х он тяжело и надолго заболел. На пути из Фив, в то время как его войско находилось в Мегарах, он шел однажды из храма Афродиты. Вдруг у него лопнула какая-то жила, и кровь потекла из тела в здоровую, не хромую ногу. Голень необычайно раздулась и причиняла Агесилаю невыносимую боль. Тогда какой-то сиракузский врач вскрыл ему жилу около лодыжки. Кровь брызнула и, не переставая, текла целые сутки. Никакими средствами не удавалось остановить кровотечение, пока Агесилай не впал в беспамятство; тогда кровотечение само собой прекратилось. После этого Агесилай был отвезен в Лакедемон, где долго пролежал больным, не будучи в состоянии выступить в поход (Ксенофонт: 5; 4; 34-58). Тем временем, в 375 г. до Р.Х., фиванцы взяли Феспии, а затем разбили близ Тегиры в открытом бою две спартанские моры, причем погибли оба спартанских полемарха (Плутарх: «Пелопид»; 16-17). После этого они легко покорили Беотию и восстановили свою гегемонию. Еще прежде афиняне разбили лаконский флот в проливе между Накосом и Пиросом. Из 83 лаконских триер афинский наварх Храбрий захватил 49, а 24 потопил (Плутарх: «Фокион»; 6). В 373 г. до Р.Х. другой спартанский наварх Мнасипп потерпел тяжелое поражение на Керкире и сам пал в бою. Но в том же году фиванцы взяли и разрушили Платеи. Это до крайности возмутило афинян, имевших с платейцами очень давнюю дружбу, и охладило их рвение. В самом деле, пока афиняне вели войну со Спартой, фиванцы потихоньку прибрали к рукам всю Беотию и приступили к завоеванию Фокиды. Могущество фиванцев стремительно возрастало и теперь уже внушало опасение самим афинянам. Итак, обе стороны стали искать путей к примирению.
В 371 г. до Р.Х. в Лакедемон съехались посольства из всех концов Эллады для обсуждения условий договора. В числе фиванских послов был Эпаминонд — муж знаменитый своей образованностью и познаниями в философии, но тогда еще не проявивший себя как полководец. Видя, что все прочие пресмыкаются перед Агесилаем, он один решился выступить с откровенной речью, в которой говорил не только об интересах фиванцев, но и об общем благе всей Греции. Он указал, что война увеличивает могущество Спарты, отчего все остальные терпят ущерб, что мир должен быть основан на началах всеобщего равенства и справедливости, что он будет прочным лишь в том случае, если все будут между собой равны. Агесилай, замечая, что Эпаминонд пользуется вниманием присутствующих греков, задал ему вопрос: «Считаешь ли ты правильным с точки зрения всеобщего равенства и справедливости, чтобы беотийские города пользовались независимостью?» Эпаминонд, не задумываясь и не смущаясь, ответил Агесилаю тоже вопросом: не считает ли тот справедливым, чтобы и жители Лаконики получили независимость (Плутарх: «Агесилай»; 27-28).
Затем был заключен мир, по которому стороны обязались вывести из союзных городов гармостов, распустить сухопутные и морские силы и предоставить автономию всем городам. На верность этим условиям мира поклялись все участники конгресса. Фиванцы были занесены в список государств, давших клятву, но на следующий день Эпаминонд вернулся и потребовал, чтобы в списке поклявшихся слово «фиванцы» было заменено словом «беотийцы» (Ксенофонт: 6; 3; 18-19). «Мы позволим беотийским городам приносить клятву каждому от своего имени лишь тогда, когда и вы позволите вашим периэкам приносить клятву от каждого отдельного города», — сказал он (Павсаний: 9; 13; 2). Тогда Агесилай в страшном гневе вскочил с места и потребовал, чтобы Эпаминонд заявил определенно, готов ли он предоставить независимость Беотии. Эпаминонд в свою очередь опять спросил, предоставят ли спартанцы независимость жителям Лаконики (Плутарх: «Агесилай»; 28). Агесилай был возмущен и сказал, что не будет ничего исправлять в документе, на верность которому они уже поклялись и под которым уже подписались. Если же они не хотят участвовать в мирном соглашении, то он может их, если угодно, вычеркнуть. Таким образом, все прочие заключили между собой мир и только между лакедемонянами и фиванцами оставались враждебные отношения, и фиванцы удалились с конгресса в весьма мрачном настроении (Ксенофонт: 6; 3; 19-20).
В это время второй царь — Клеомброт I стоял с войском в Фокиде. Эфоры тотчас отправили ему приказ выступить против фиванцев. Очевидно, спартанцы предполагали, что теперь, когда фиванцы лишились союзников, самое время окончательно покончить с ними. Но на деле случилось обратное — через двадцать дней после окончания конгресса в битве при Левктрах войско Клеомброта потерпело полное поражение от фиванцев, которыми командовал Эпаминонд. Погиб сам царь и с ним тысяча лакедемонян — цвет спартанской молодежи. Никогда, за всю свою историю, Спарта еще не терпела такого жестокого поражения (Плутарх: «Агесилай»; 28).
Первым следствием левктрской катастрофы был всеэллинский конгресс в Афинах, происшедший в том же году. По-видимому, на нем подтверждены были условия Анталкидова мира 386 г. до Р.Х. и решения предыдущего конгресса в Спарте, но по существу он определил новое положение вещей. Если на предыдущих конгрессах лакедемоняне приносили клятву за своих союзников (считая их на деле и по форме своими подданными), то теперь каждому городу на Пелопоннесе была предоставлена возможность приносить клятву за себя. Это означало окончательный распад пелопонесского союза и конец гегемонии Спарты на полуострове. Мантинейцы, воспользовавшись предоставленной им полной автономией, сошлись на общее собрание и постановили сделать Мантинею одним городом, как это и было раньше, до превращения ее спартанцами в четыре деревни, и обнести ее стеной (Ксенофонт: 6; 5; 1-4). Эпаминонд, прибыв в Аркадию, склонил аркадцев не останавливаться на этом и произвести полное объединение (синойкизм) всех аркадских общин в единый союз и единое государство. Когда решение по этому вопросу было принято, была основана новая столица Аркадии — Мегалополь, куда были переселены — отчасти добровольно, а отчасти по принуждению — жители всех аркадских городов (Павсаний: 8; 27-28).
Лакедемоняне с огромным беспокойством наблюдали, как непосредственно у них под боком при содействии фиванцев возникает новое сильное государство. Сразу же после того, как мантинейцы приступили к строительству стен, они отправили к ним послом Агесилая.
Но когда Агесилай прибыл в Мантинею, члены правительства отказались созвать для него народное собрание и предложили царю передать свою просьбу им. Когда Агесилай завел разговор о постройке стены, мантинейцы отвечали, что остановить постройку невозможно, так как соответствующее постановление уже принято народным собранием. Агесилай в гневе удалился (Ксенофонт: 6; 5; 4-5).
В 370 г. до Р.Х. после создания Аркадского союза и основания Мегалополя лакедемоняне вступились за аркадских изгнанников (противников союза) и объявили аркадянам войну. Агесилай с войском и изгнанниками вторгся в Тегейскую область, считая тегейцев виновниками мятежа и изгнания. Он опустошил страну и осаждал городскую крепость, наведя таким образом страх на аркадян. Аркадяне в ответ заключили союз с аргивянами и элейцами, а в Фивы послали предложение о союзе. Беотийское войско тотчас выступило в поход, присоединив к себе союзных локров и фокейцев. Все это войско двинулось в Пелопоннес под предводительством беотархов Эпаминонда и Пелопида. Остальные беотархи добровольно уступили им командование над войском, зная военный гений и доблесть этих мужей (Диодор: 15; 59; 62). Когда беотийцы прибыли в Аркадию, был уже конец декабря 370 г. До Р.Х. На соединение с ними двинулись всенародным ополчением аркадяне, элейцы, аргивяне и все прочие союзники. Собралось не менее 70 000 человек. Начальники войска, собравшись на совещание, Решили идти на саму Спарту и предать опустошению всю Лаконику. Разделив войско на четыре части, союзники проникли в страну различными путями. Беотийцы подступили к Селласию и склонили его жителей к отложению от спартанцев. Аргивяне вступили в Лаконику из Тегейской области, разбив гарнизон, охранявший горные проходы. Так же успешно действовали наступавшие отдельными колонами аркадяне и элейцы. После того, как все войско собралось в Селласии, оно двинулось на Спарту, предавая всю страну разорению и сожжению (Диодор: 15; 62-64).