Алистер озорно усмехнулся.
— Чего я хочу, так это еще один раунд. Давай найдем другой паб, где меньше туристов.
И вот, два часа спустя, с гудящими головами, с Белым Поцелуем, все еще запятнанным на запястье Алистера, братья Лоу вернулись домой в свое мрачное поместье.
Каждый из них, совершенно по-разному, грезил о смерти.
2. Изобель Макаслан
Хотя изначально турнир основали семь великих семей, важно помнить — это было очень давно. Не все из них остались великими.
Традиция трагедии
Похоронная процессия столпилась вокруг могилы, когда носильщики опустили гроб в землю. Погода была унылой и сырой, туфли на каблуках тонули в грязи, травянистое поле было вытоптано и затоптано, черные зонтики были подняты к небу. Похороны в Илвернате были торжественными, традиционными церемониями с вуалями, жемчугом и носовыми платками. Семьи жили здесь так долго, что многие из них обозначили места захоронения, где потомки могли быть похоронены рядом со своими предками.
На вершине холма, возвышающегося над кладбищем, семья Макаслан наблюдала, облизывая губы.
Макасланы были гнусной семейкой — жесткие рыжие волосы, выпуклые фиолетовые вены, пахнущие самым дорогим, но отвратительным парфюмом, который можно было купить за деньги. В Илвернате не было похорон, на которых они не присутствовали, но это было не для того, чтобы отдать дань уважения.
Они пришли, чтобы собрать.
До того, как обычная или высшая магия была запечатана в заклинании или заклятии, она считалась необузданной. И необузданную магию было сложно найти. Она могла появиться где угодно: в случайном разбитом зеркале, спрятанном на страницах пыльных книг, танцующая на клеверной поляне через час после рассвета. В настоящее время большая часть производится массово, выращивается на фермах и разливается по бутылкам, как кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, и используется в качестве основного ингредиента во всем, от губной помады до бытовых чистящих средств. Но не так много в Илвернате, где старые обычаи упрямо продолжались.
Изобель Макаслан осмотрела необузданную обычную магию, мерцающую белым на кладбище, как блеск, попавший под дождь. В людях тоже была магия. И когда кто-то был похоронен, эта магия жизни рассеивалась. Если ее оставить, ветер подхватит ее и унесет прочь, где она позже устроится в забытых местах.
Это была прекрасная сцена.
Изобель изо всех сил старалась не блевать.
Она потерла два прокола у основания шеи, там, где ее укусил Клык Аспида. Все утро у нее сводило живот. Исцеляющее заклинание вылечило бы ее, но она отказывалась тратить магию на Алистера Лоу.
Она улыбнулась, вспомнив фотографию хмурого, раздражённого Алистера в утреннем выпуске «Илвернатского затмения». Или даже лучше: ярость на его лице, когда она заглянула в его разум. Он понятия не имел, как много она раскрыла.
Она знала о кроссворде, который он держал в кармане, об одном слове, которое он не мог угадать и которое раздражало его весь день (слово было «эликсир», Изобель поняла почти мгновенно). Он сравнивал себя с чудовищем из-за историй, которые его мать рассказывала ему в детстве, тех, которые все еще заставляли его дрожать. Он находил ее привлекательной, и она задавалась вопросом, что он, должно быть, думал о белом поцелуе, который оставило ее заклинание на его коже, в форме ее собственных губ.
Не то чтобы она раскрыла все его тайны, просто его мысли плавали на поверхности.
Но даже если бы Изабель хотела назвать прошлую ночь победой, была только одна победа, которая имела значение. Победа, которую весь мир ожидал от чемпиона Лоу.
И она сделала себя его целью.
— Ты выглядишь взволнованной, — прокомментировал ее отец, стоявший рядом с ней. У него был грубый, хриплый голос от десятилетий курения, и его хрупкие ногти впились в ее кожу, когда он положил руку ей на плечо. — Тебе не из-за чего нервничать.
— Я знаю, — сказала Изобель, придавая своему тону фальшивую уверенность. У нее это хорошо получалось.
— Ты самый могущественный чемпион, которого наша семья видела за многие поколения, — напомнил он ей, как ей показалось, в тысячный раз. — И сегодня днем ты заключишь союз с самым уважаемым в городе заклинателем.
Изобель пожалела, что не разделяет оптимизма своего отца. Но с тех пор, как в прошлом году была опубликована Традиция Трагедии, ее жизнь рухнула. Изобель никогда не хотела быть чемпионкой. И все же газеты назвали ее имя одиннадцать месяцев назад без ведома ее семьи и задолго до того, как кого-либо из других конкурентов. Казалось бы, за одну ночь Изобель была коронована кровожадной возлюбленной Илверната. Репортеры разбили лагерь у обоих домов ее родителей в надежде сделать скандальную фотографию. Ее одноклассники из подготовительной школы бросили ее, как будто она была трендом прошлого сезона. И единственный друг, который, как она думала, поймет ее лучше, чем кто-либо другой, предал ее, затем перевелся в другую школу, просто чтобы убраться подальше от ее запаха Макасланов.