Мы должны помнить, что индустриализм последовал за европейским захватом ресурсов и рабочей силы большей части остального мира в течение столетий завоеваний и колониализма.
Таким образом, опыт и ожидания экономического роста уже проникли в сознание членов европейского торгового класса еще до того, как индустриализм утвердился. Когда началась топливная революция, когда на душу населения было доступно гораздо больше энергии, экономическая активность достигла, казалось бы, непрерывного экспоненциального роста, и возникли экономические теории, объясняющие этот рост не только с точки зрения «рынков», но и с точки зрения фирмы, которой теперь, благодаря рынкам, рост был необходим, неизбежен и бесконечен. Рост без конца, аминь.
Банковское дело с частичным резервированием, основанное на чуде сложных процентов, служило масштабным воплощением этих новых ожиданий.
Фактически, в сознании руководителей общества и лиц, определяющих политику, вера в технологии и рынки вытеснила прежнюю религиозную веру в реальных божеств земледелия и скотоводства, которые правили западной цивилизацией на протяжении предыдущих двух тысячелетий.
В начале 20 века, когда механизированное производство стало расти, чтобы создать несуществующий спрос на промышленные товары (среди людей, которые в основном все еще жили в сельской местности и были достаточно самодостаточными), элиты начали экспериментировать с массовой пропагандой в форме рекламы и связей с общественностью. Позже телевидение резко увеличило эффективность этих усилий, которые сводились к регулированию человеческого воображения в соответствии с требованиями индустриальной системы.
Поскольку теперь женщины были нужны и как потребители, и как работники, чтобы продолжать вечное расширение этой системы, феминизм (через разрушение старых домашних ролей и продвижение новых амбиций и потребительских вкусов) стал неизбежным побочным продуктом.
«Ракета» Джорджа Стивенсона, построенная в 1829 году, была первым в мире паровозом, открывшим путь для путешествий и транспорта на ископаемом топливе. Предоставлено: общественное достояние
Короче говоря, точно так же, как мы предсказываем на основе теории инфраструктурного детерминизма, когда ископаемое топливо глубоко изменило способы получения человеком средств к существованию с Земли, все в человеческом обществе изменилось - от воспитания детей до политики; от культурных мифов до личных мечтаний.
Конечно, многие из этих изменений были разрушительными как для людей, так и для природы. И поэтому, хотя многие из политических баталий 20-го века были сосредоточены на вопросах распределения власти и богатства (как это имело место с тех пор, как первые излишки сельского хозяйства были отложены более 7000 лет назад), многие из этих сражений также были попытками контролировать ядовитые технологии, которые социальные критики связывали как с самими инструментами, так и с отношением к ним людей.
Технологическая политика сосредоточена на ряде вопросов: ядерное оружие и ядерная энергетика, загрязняющие химические вещества, озоноразрушающие хлорфторуглероды, парниковые газы и генная инженерия пищевых продуктов - это лишь несколько знакомых примеров. Наиболее радикальные из технокритиков были вдохновлены трудами таких антропологов, как Стэнли Даймонд, которые выказывали глубокое восхищение оставшимися в мире охотниками-собирателями.
Для философа-анархопримитивиста Джона Зерзана все технологии разрушительны, развратны и унизительны, и лишь возвращение к нашему изначальному, долингвистическому, дотехническому состоянию позволит нам полностью восстановить нашу врожденную свободу и спонтанность.
Эта обложка журнала Modern Mechanix and Inventions от июня 1936 года олицетворяет техно-оптимизм середины 20 века.
С другой стороны, технооптимисты провозгласили, что человечество находится в процессе преодоления извечных ограничений любого рода - роста населения, уровней потребления, легкости передвижения, скорости общения, доступа к информации и так далее.
Но технокритики и технократы, от самых умеренных до самых крайних, склонны полагать, что в течение десятилетий, исключая вмешательство, человечество будет продолжать следовать траектории технологических изменений: единственное, что может помешать этому - продолжающийся «прогресс» означал бы пробуждение новой моральной чувствительности (неуместной, с точки зрения технократов), заставляющей людей полностью или частично отвергать технологии.
Пик нефти и пределы технологий
В дискурсе о Peak Oil, который начался с начала нового тысячелетия, основное внимание было уделено энергии как определяющему фактору социальной эволюции - а не технологиям как таковым, идеям или политической борьбе. И с этим сдвигом также пришло ощущение, что ограничения ресурсов в конечном итоге приведут к фундаментальным культурным изменениям - не моральные убеждения, не массовое просвещение или какое-то новое изобретение.
По мере роста цен на нефть и газ, сигнализирующего о начале периода пика, мы продолжаем наблюдать внедрение новых изобретений в виде последнего iPhone, следующего поколения ядерных бомб, улучшенных средств наблюдения и так далее. Однако есть свидетельства того, что поток новых изобретений, как и мировой поток нефти, начинает иссякать.
Физик Джонатан Хюбнер из военно-морского центра авиации Пентагона в Чайна-Лейк, Калифорния, в течение нескольких лет изучал темпы технологических изменений и изобретений, используя инновации, внесенные в каталог «Истории науки и техники». Применив некоторые сложные математические выкладки, он пришел к выводу, что скорость изобретения существенно новых и различных инструментов достигла пика в 1873 году и с тех пор постепенно снижается.
Технические прорывы на миллиард населения мира
Количество зарегистрированных патентов в США на миллион человек в США
Рисунок 18. Фото: Дж. Хюбнер, «Возможная тенденция к снижению мировых инноваций».
Согласно его расчетам, текущий уровень инноваций составляет семь важных технологических разработок на миллиард человек в год - примерно такой же уровень, как в Европе в 1600 году. Если эта тенденция сохранится, к 2024 году уровень инноваций снизится до темных веков.
Если предположить, что Хюбнер прав, может показаться, что внедрение ископаемого топлива в XIX веке привело к ранней волне изобретений, и мы живем на ее спаде. По мере того, как ископаемые виды топлива достигают пика и сокращаются, мы вряд ли увидим еще один подобный всплеск инноваций аналогичного типа или степени; вместо этого мы увидим адаптацию к низкоэнергетической культурной среде.
И эта адаптация может происходить посредством версий старых культурных моделей, которые возникли в результате реакции предыдущих поколений на аналогичные уровни доступной энергии.
Пик Ойл станет фундаментальным культурным водоразделом, по крайней мере таким же важным, как промышленная революция или развитие сельского хозяйства. Тем не менее, немногие ведущие комментаторы так считают.
Они обсуждают вероятность скачков цен на энергоносители и пытаются подсчитать, какой экономический ущерб они нанесут. Всегда решение - технологии: солнце или ветер и, может быть, немного водорода для горячих идеалистов; атомная энергия, битуминозные пески, гидраты метана и жидкий уголь для упрямых экономистов и инженеров, способствующих экономическому росту; магнитные генераторы свободной энергии Теслы для доверчивых жителей окраин.