• Счастье
• Изобретательность
• Артистизм
• Красота созданной среды
Конечно, некоторые из этих элементов сложно определить количественно. Но некоторые из них действительно можно измерить, и попытки сделать это часто дают удивительные результаты. Давайте рассмотрим два, которые были предметом количественного исследования.
Свободное время - это, пожалуй, тот элемент в этом списке, который легче всего поддается измерению. Самыми неторопливыми обществами, без сомнения, были общества охотников-собирателей, которые работали около 1000 часов в год(2,7 часа в день), хотя эти общества редко, если вообще когда-либо задумывались о том, чтобы разделить «рабочее время» и «свободное время», поскольку все виды деятельности считались для них приятными10.
Пик рабочего времени пришелся на ранний индустриальный период, около 1850 года, и составлял около 3500 часов в год(9,5 часов в день). Это больше, чем 1620 часов(4,4 часа в день), отработанных в год типичным средневековым крестьянином.
Однако эти две ситуации нельзя напрямую сравнивать: типичный рабочий день крестьянина длился от рассвета до заката (16 часов летом, 8 часов зимой), но работа была прерывистой, с перерывами на завтрак, полдник, обед, обычный дневной сон, полдник и ужин; кроме того, в течение года проводились десятки праздников и фестивалей.
Сегодня средний рабочий в США тратит на работу около 2000 часов в год(5,4 часа в день), что несколько выше, чем это было пару десятилетий назад (в 1985 году это было ближе к 1850 часам). тем не менее, исторический обзор предполагает, что интенсивность человеческого труда, по-видимому, достигает пика на ранней стадии индустриализации и что упрощение современной экономики может привести к возврату к более старым, доиндустриальным нормам.
В последние годы область исследований счастья расширилась с публикацией множества исследований и нескольких книг, посвященных статистическому анализу того, что дает людям чувство полного удовлетворения своей жизнью.
Международные исследования уровней самооценки счастья показывают, что после удовлетворения основных потребностей выживания связь между счастьем и потреблением ископаемого топлива на душу населения невелика.
Согласно опросам, люди в Мексике, которые используют ископаемое топливо в 5 раз меньше граждан США, также счастливы. (См. Рисунок 15.)
Возможности продолжать наслаждаться текущим (или даже более высоким) уровнем счастья и сокращать часы работы могут показаться бледным комфортом в свете всех огромных социальных и экономических проблем, скрытых в пиках, о которых говорилось ранее.
Однако стоит помнить, что в приведенном выше списке подробно описаны вещи, которые очень важны для большинства людей с точки зрения их реального жизненного опыта. Чувство общности и опыт солидарности поколений буквально бесценны в том смысле, что их не купишь никакими деньгами; более того, жизнь без них действительно мрачна - особенно в периоды социального стресса.
И есть много причин полагать, что эти два фактора значительно снизились за последние несколько десятилетий быстрой урбанизации и экономического роста.
Рис. 15. Как самооценка уровня счастья зависит от годового потребления энергии на душу населения в разных странах. Предоставлено: данные BP, World.
Обзор ценностей и ООН, представленный в графической форме Натаном Джоном Хагенсом.
В отличие от этих индексов личного и социального благополучия,
Валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения легко измерить и показывает он в основном тенденцию к росту для мира в целом за последние два столетия. Но он принимает во внимание только узкий набор данных - рыночную стоимость всех товаров и услуг, произведенных в стране за определенный период времени.
Рост ВВП используется, чтобы сказать нам, что мы должны чувствовать себя лучше в отношении себя и нашего мира, но при этом не учитывается широкий спектр других факторов, включая ущерб окружающей среде, войны, уровень преступности и тюремного заключения, а также тенденции в образовании (например, независимо от того, заканчивают ли средние школы или колледжи больше или меньше людей, и качество полученного образования.)
Многие экономисты и неправительственные организации критиковали зависимость правительства от ВВП по этой причине и вместо этого поощряли использование индикатора подлинного прогресса ( GPI), который учитывает такие факторы. В то время как исторический график ВВП США показывает общий продолжающийся рост до настоящего времени (ВВП тесно коррелирует с потреблением энергии), расчеты GPI показывают пик примерно в 1980 году, за которым следует медленное снижение12.
Рисунок 16. Валовой внутренний продукт США и показатели подлинного прогресса в сравнении с 1950 по 2002 год.
Чтобы согласованно адаптироваться к более низким темпам потока энергии - и меньшему количеству поездок и транспорта - с минимальными социальными потрясениями, мы должны начать уделять больше внимания нематериальным ценностям жизни и меньше - ВВП и очевидным выгодам от экономического использования энергии.
Решение экономических, социальных и политических проблем, вытекающих из различных надвигающихся пиков, не является простым паллиативом и потребует огромных коллективных усилий.
Чтобы добиться успеха, эти усилия должны координироваться, предположительно правительством, и привлекать людей, обучая и мотивируя их численно и с такой скоростью, какой не наблюдалось со времен Второй мировой войны. Частично эта мотивация должна исходить из позитивного видения будущего, к которому стоит стремиться. Людям нужно будет верить в возможную награду за многие годы тяжелых жертв.
Реальность такова, что мы приближаемся к периоду экономического спада. Чахоточные аппетиты, которые десятилетиями подогревались повсеместными рекламными сообщениями, обещающими «больше, быстрее и больше», теперь должны быть обузданы.
Люди не будут охотно принимать новое послание «меньше, медленнее и меньше», если у них нет новых целей, к которым можно стремиться.
Они должны чувствовать, что их усилия приведут к лучшему миру с ощутимым улучшением жизни для них самих и их семей. Массовые кампании по просвещению населения, которые потребуются, должны вызывать доверие и, следовательно, будут намного более успешными, если они дадут людям ощущение участия в формулировании этих целей. Есть часто используемое слово, описывающее необходимый процесс - дермократия.
В качестве еще одного способа смягчить наш парализующий ужас, видя будущее нашего общества как будущее упадка во многих отношениях, мы должны спросить: к чему склоняться? Столкнемся ли мы с полной дезинтеграцией всего, что нам дорого, или просто возвращаемся к более низким уровням населения, сложности и потребления? Ответ, конечно же, на данном этапе неизвестен.
Мы действительно могли оказаться на грани краха, худшего, чем когда-либо в истории. Достаточно всего одной ссылки в этом отношении: Оценка экосистем на пороге тысячелетия, четырехлетний анализ мировых экосистем, выпущенный в 2006 году, в котором участвовали 1300 ученых, пришел к выводу, что из 24 экосистем, признанных жизненно важными для жизни человека, 15 «выходят за пределы своих устойчивых пределов» 18, к состоянию коллапса, которое может быть «резким и потенциально необратимым.
Знаки нехорошие. Тем не менее, сокращение населения, сложности и потребления могло бы, по крайней мере теоретически, привести к стабильному обществу с характеристиками, которые многим людям были бы весьма желательны. Возврат к нормальному образцу человеческого существования, основанному на деревенской жизни, расширенных семьях и местном производстве для местного потребления, - особенно если он будет дополнен некоторыми изюминками позднего индустриального периода, такими как глобальные коммуникации, - может обеспечить будущее поколения таким образом жизни, о котором мечтают многие современные горожане.