В последние годы политическая философия Лео Штрауса и его последователей вышла на первый план благодаря неоконсервативным членам нынешней администрации Буша. Штраус учил доктрине, которая на самом деле является явным выражением неявной веры, распространенной среди правящих элит: мудрые лидеры обязаны скрывать свою политику мощными патриотическими и религиозными символами и мифами, чтобы стимулировать внутренние этические императивы масс.
Другими словами, ложь (если ее говорят правильные люди по правильным причинам) не только хороша и необходима; они являются самой основой ответственного государственного управления. Однако на этом основании язык перестает предоставлять набор инструментов для точного картирования мира и вместо этого становится ментальной дымкой, окутывающей общество, не позволяя нам коллективно осознать нашу ситуацию. Ожидается (или разрешается) знать истину только правителям; но слишком часто они начинают верить своим собственным мифам.
И поэтому мы живем сегодня в тумане слов, настолько плотном, что он в значительной степени мешает нам видеть, где мы находимся или куда мы направляемся. язык помогает нам понимать и в то же время мешает пониманию. Это позволяет разуму и рациональности, но в то же время расстраивает их.
Проще говоря, язык увеличивает все противоречивые приоритеты и возможности человеческого организма.
Может ли нам помочь язык?
Может показаться, что решение нашего затруднительного положения - большая доза логики и эмпиризма. Если бы все было так просто.
Современные исследования мозга опровергают представление о том, что логика может существовать в изначальной изоляции от эмоциональных и соматических состояний: как объяснил невролог Антонио Дамасио в своей книге «Ошибка Декарта: эмоции, разум и человеческий мозг», эмоции и разум не разделены; фактически, последнее по своей сути зависит от первого.
Домасио исследовал необычный случай с Финеасом Гейджем, мастером строительства железной дороги, чья серьезная черепно-мозговая травма (удар утюгом насквозь через его череп) не позволила ему чувствовать эмоции.
Хотя Гейдж оставался умным и реагирующим на внешнюю среду, он потерял способность принимать рациональные решения и рассуждать, потому что ему эмоции были недоступны. Дамасио утверждал, что телесные чувства порождают эмоции, которые, в свою очередь, обеспечивают основу для рационального (а также иррационального) мышления.
Таким образом, наше душевное состояние просто отражает состояние нашего тела с эмоциями в качестве основного посредника. Рациональные и эмоциональные функции языка, по-видимому, по-разному обрабатываются полушариями мозга: кажется, что левое полушарие обрабатывает словоблудие, передающее лингвистическое значение, в то время как правое полушарие обрабатывает словесное (а также музыкальное и другое художественное) выражение и передает эмоциональное содержание.
Есть признаки того, что у большинства людей Правое полушарие имеет тенденцию подавлять свободное функционирование левого, таким образом делая мозговую деятельность однобокой и дисфункциональной, разжигая саморазрушающийся внутренний конфликт. Это может быть одной из причин, по которой мы можем казаться совершенно рациональными в преследовании целей, которые, с другой точки зрения, просто безумны.
Опять же, организму нужны энергия, пространство и возможность воспроизводить себя. Однако, если бы индивидуальное стремление каждого человека к этим целям не сдерживалось, не могло бы быть организованного общества, потому что все коллективные усилия растворились бы в постоянном соревновании один на один. Люди будут переходить от цветения к краху без периода стабильности. Как показала история, организованное общество может быть весьма эффективным в увеличении возможностей выживания человека и увеличения численности населения.
Следовательно, организму также необходимо сотрудничать, чтобы ослаблять желания и сдерживать размножение. Соответственно, мы разработали бесчисленные обычаи, институты и моральные ограничения, способствующие умеренности. Результатом является битва инстинктов против общества, над которой Фрейд мучился (и в значительной степени неправильно охарактеризовал) в «Цивилизации и ее недовольстве».
В стабильных обществах заключается перемирие, которое может длиться века или тысячелетия. В нашем современном мире временный успех, основанный на уникальных исторических обстоятельствах, заставил нас отказаться от большинства самоограничений, и мы дали себе для этого совершенно веские причины. Перемирие нарушено, и мы ведем войну с природой и будущими поколениями.
Возможно ли сейчас и быстро утолить голод роста и предотвратить катастрофу? Да в принципе. Одно из чудес языка заключается в том, что он делает возможными быстрые социальные изменения.
Там, где другому виду потребуются столетия или тысячелетия генетической изменчивости и естественного отбора, чтобы приспособиться к новым условиям, мы можем изменить наше коллективное поведение в течение нескольких месяцев или лет, учитывая язык, средства массовой информации и эффективные призывы к этике.
Возможно ли это сделать в нынешней ситуации, учитывая огромную динамику роста, достигнутую за последние два столетия, еще предстоит увидеть. тем не менее, это полезное упражнение - представить себе, как может произойти быстрый всплеск коллективного самоограничения.
На этической основе необходимо будет призывать снизить потребление и изменить личные устремления. Президент Картер попытался сделать это, когда в 1977 году предположил, что разрешившийся энергетический кризис был «моральным эквивалентом войны», но, к сожалению, другие политики и арбитры экономики и культуры не смогли его поддержать.
Чтобы быть успешным, такое усилие потребовало бы активного участия рекламы, связей с общественностью и индустрии развлечений, а также организованных религий и всех основных политических институтов. лидерам придется задействовать нерациональные аспекты массового сознания, играя на наших общих потребностях в значении и мифах, используя словесный вудуизм для изменения отношения и поведения зомби-масс как можно быстрее. Ура-патриотизм военного времени в прошлом неоднократно приводил к чему-то подобному.
Кампания имела бы мало шансов на успех, если бы она не была также основана на здравых рациональных аргументах, поскольку чисто эмоциональные призывы были бы сразу отвергнуты наиболее умными и влиятельными членами общества. Более того, если бы попытка изменить коллективное поведение не основывалась бы на эмпирически подтвержденной необходимости выживания, это было бы равносильно грубым манипуляциям, достойным серьезного вмешательства Карла Роува или Эдварда Бернейса; следовательно, его моральный авторитет скоро ослабнет.
В данном случае рациональная основа для апелляции и ее центральная роль в нашем выживании очевидны. ничего нельзя терять и все можно получить, делясь точной и актуальной информацией о нашей ситуации; нет необходимости преувеличивать угрозу.
Сегодня именно такая работа уже ведется в отношении изменения климата. Эл Гор и его знаменитый фильм описали кризис с моральной точки зрения, в то время как сотни ученых, поддержав выводы IPCC, одновременно обратились к рациональности.