— Итак, когда я начинаю?
— Прямо сейчас, мисс Уилкокс.
— Раз так, я принесу свои вещи.
— В этом нет необходимости. Для этого у нас есть специальные люди.
— Но мне надо попрощаться с друзьями, сказать им, куда я отправляюсь… — пролепетала Джейни, уже испугавшись:
Араб холодно улыбнулся, сложив пальцы домиком.
— Боюсь, на это уже нет времени. — После его слов ей показалось, что сердце сжимает железная клешня. — Через полчаса мы отплываем к турецким островам.
15
Раскаленное добела солнце нещадно жгло разноцветные домики вокруг маленькой гавани. Было три часа дня и не меньше 35 градусов жары. Но даже убийственное солнце не мешало немногочисленным, но очень упорным туристам бродить по узенькой булыжной улочке, проложенной из конца в конец порта. На этой улочке, примостившись под скалой, находилось кафе со столиками, расставленными на открытом воздухе под видавшей виды дощатой крышей. За одним из столиков сидела, попивая колу и обмахиваясь старым номером журнала «Тайм», Джейни Уилкокс.
В двух футах от Джейни возлежал на перилах, не сводя с нее огромных светло-карих глаз, рыжий кот. У него были надорванное ухо и шрам над глазом. Поняв, что она все равно не закажет еды и не покормит его, он приступил к неторопливому кошачьему умыванию. Джейни тянула колу через соломинку и не сводила глаз с кота. Кошек здесь было видимо-невидимо: стоило сесть, как они тебя окружали, а некоторые, особенно наглые, даже занимали свободный табурет за твоим столиком.
Джейни с горестным вздохом подперла рукой щеку и стала разглядывать гавань. Она не отказывала ей в привлекательности, но яхта стояла на якоре неподалеку от острова уже третий день, и местные виды успели надоесть. Остальные девушки тоже не понимали, почему они так надолго здесь задержались, и могли только беспомощно гадать. Это свидетельствовало об их ограниченных умственных способностях: ведь стоило яхте подойти к этому лежащему на удалении от остальных, с виду необитаемому островку, как им велели не покидать кают и опустить шторки иллюминаторов.
Они, разумеется роптали — но только не Джейни. Она, забравшись с ногами на койку и отогнув краешек занавески, видела, как трое военных в камуфляже, с автоматами, спустились с горы и направились к яхте. Она рухнула на койку и зажала ладонью рот, чтобы не заорать от страха. После той беседы с арабом в кабинете, поднявшись на палубу и уже не найдя там гостей, за исключением трех молодых женщин, зато увидев, как суетится команда, поднимая якоря, она пришла к убеждению: ее задумали продать в публичный дом. Следующие три часа она провела, запершись в своей каюте, в сто раз более удобной и элегантной, чем каюта на яхте Сайда, — взять хотя бы мраморную ванну и несчетные шампуни, кремы и прочее, фантазируя, как она будет прозябать в каком-нибудь гареме в роли белой рабыни.
Ленч и предложение десяти тысяч — все это уловки, чтобы заманить ее на яхту и потом продать, размышляла Джейни, лежа на койке в позе зародыша и тихонько скуля. Ведь Рашид торгует оружием, так сказал Пол; почему бы ему не приторговывать вдобавок девушками? Главное, о том, что она находится на яхте у Рашида, не знала ни одна живая душа, кроме Эстеллы, от которой глупо было бы ожидать помощи…
Разумеется, эти страхи оказались неоправданными-пока. Так думала Джейни, глядя из-за занавески на мелководную гавань. На грязноватом песчаном пляже резвились ребятишки, двое рабочих лениво стучали молотками по доске на козлах. Солдаты были доказательством того, что бояться имелись все основания: где еще провернуть преступную сделку, как не на затерянном островке, вдали от любопытных глаз? Потом Джейни исчезнет, как будто никогда не существовала; одному Богу известно, как с ней поступят дальше… Их — кем бы они ни были — ждет сюрприз: она уже решила, что откажется им подчиняться даже под страхом смерти.
Теперь, бездельничая в кафе, Джейни с удивлением вспоминала те свои мысли в каюте. Поразительно, что происходит с паникующим человеком! Минут десять она не помнила себя от ужаса, совершенно забыла обо всем на свете. Если бы не неизменность закона притяжения, она бы не отличала верх от низа, потолок от пола. Дошло до того, что она забралась в мраморную ванну и накидала на себя полотенец, чтобы под ними спрятаться… Страх, впрочем, не помешал Джейни отметить толщину и пушистость полотенец. Ее посетила мысль принять ванну, но она быстро от нее отказалась: если за ней придут, то в голом виде она окажется еще беспомощнее, чем одетой. Наконец Джейни выбралась из ванны. Она уже лучше соображала. Созрело новое решение: на случай, если ее продадут, надо быть готовой к скорому побегу. Она надела шорты и стала набивать карманы всем, что могло бы послужить оружием: маникюрные ножницы, походный наборчик для шитья, даже крохотная склянка с кремом для бритья. Вооружившись таким способом до зубов, она опять залезла на койку и отогнула край занавески.
Рашид беседовал на берегу с тремя военными. Джейни не видела его лица, но знала, что это он: отплыв от Лазурного берега, он стал одеваться только в традиционном арабском стиле — в просторные белые одежды, с которыми контрастировали неизменные черные очки. Позади Рашида стояли два его охранника, тоже с автоматами. После разговора, сопровождавшегося бойкой жестикуляцией, все шестеро зашагали прочь и исчезли из поля зрения Джейни.
Плюхнувшись на койку, она укололась маникюрными ножницами. Ей стало стыдно за недавний приступ страха: все объяснялось, судя по всему, торговлей оружием. Но Рашид был хитер. Через два часа всех вызвали из кают. Кают-компания была украшена в стиле зимней сказки: искусственный снег, искусственный иней на искусственных ветках, обвитых рождественскими гирляндами. Посередине стоял большой торт с надписью «Bon Anniversaire, Irina»[7].
Все двадцать человек команды, встав полукругом, спели «Happy Birthday» Ирине, высокой брюнетке с широкими бедрами и тоненькой талией. Ирина пришла в сильное недоумение.