Скутер провел бессонную ночь, вскочил ни свет ни заря и уже в половине восьмого названивал в справочную. В Нью-Йорке нашлась фирма «Смагма энтерпрайзиз», и он записал ее телефон. Он не рассчитывал, что в такую рань на другом конце провода снимут трубку, но на всякий случай решил попытать счастья. К его удивлению, на звонок почти без промедления ответил приятный женский голос:
— «Смагма энтерпрайзиз».
— Мне бы главу компании… — взволнованно начал он.
— Мистера Джорджа Пакстона? Кто его спрашивает?
— Вы меня не знаете, но я из «Парадор пикчерс»…
— Не кладите трубку, пожалуйста, — любезно ответила дама, ничуть не удивившись.
А потом в трубке раздался голос самого Джорджа Пакстона, и Скутер все без утайки ему поведал…
Развязка последовала назавтра, когда в помещении «Парадор» появился Джордж Пакстон вместе с шестью серьезными мужчинами в костюмах, чтобы запереться с Комстоком Дибблом и его людьми в комнате для совещаний.
Около четырех часов перед Скутером выросла помощница Комстока с кипой сценариев, поддельных и настоящих, заказанных компанией за последние два года, и свалила все это ему на стол.
— Твоя работа — ты и забирай, — прошипела она. — А я боюсь.
Пришлось Скутеру, сгибаясь под тяжестью сценариев, стучаться в дверь комнаты для совещаний. То, что случилось потом, походило на кульминационную сцену из кинофильма, только было еще лучше, потому что произошло на самом деле.
— Спасибо, м-м… Скутер, — выдавил Комсток, когда тот положил перед ним на длинный стол сценарии. Он видел, что Ком-сток старается держать себя в руках, изображает душку: даже вспомнил с первого раза, как его зовут. Он уже собирался выйти, когда человек, сидевший на другом краю стола, его остановил. Скутер сразу догадался, что это Джордж Пакстон — другой бы не сидел, так по-хозяйски, растопырив ноги.
— Погодите-ка, Скутер, — сказал Джордж. — Побудьте немного с нами. Думаю, вам понравится.
Скутер покосился на Комстока. У того были безумные глаза, что обычно подсказывало его подчиненным: пора разбегаться в разные стороны. Но сейчас главным был Джордж Пакстон, а Комсток помалкивал.
— Я вас слушаю, — сказал Джордж, кивая Комстоку. Тот за говорил, указывая на листок бумаги:
— Это список сценариев, которые мы заказали за последние три года, а это, — он похлопал по стопке, — предоставленные сценарии.
— Понимаю, — кивнул Джордж Пакстон, пробежал глазами спи сок (у всех присутствующих были одинаковые списки) и сказал:
— Хотелось бы взглянуть на сценарий Джейни Уилкокс, если можно.
— Он не из лучших, — сказал Комсток Диббл. Перед ним сто яла, как водится, коробка с салфетками, и он принялся промокать ими потную физиономию. — Хуже того, это полный провал. Просто мы решили узнать, есть ли у этой женщины другие способности, помимо тех, что на виду…
Все засмеялись. Комсток попытался отвлечь внимание Джорджа.
— Скутер! — позвал он. — Сделайте полезное дело, покажите мистеру Пакстону сценарий Даррен Стар. Вот по-настоящему гениальная штука, Джордж…
— Нисколько не сомневаюсь, — ответил Джордж, потирая ладони. — Но мне все равно хочется взглянуть на сценарий Джейни Уилкокс.
— Но сценарий Даррен… — начал было возражать Комсток.
— Нет, Джейни Уилкокс, — повторил Джордж, приподнимая бровь.
Легенда, обошедшая город, гласила, что после этого Джордж встал, открыл затребованный сценарий и зачитал знаменитую строку из «Чайнатауна»: «Моя дочь, моя сестра, моя дочь, моя сестра…»
Представляя себе этот фарс, Мими неодобрительно качала головой и все поглядывала на газету. Одно никто не мог взять в толк: почему Комсток так сглупил? Джордж, правда, объяснял — на дружеских сборищах, заменявших им в последнее время обычный светский календарь, — что люди, кажущиеся успешными, сплошь и рядом внезапно терпят крах, особенно если занимаются незаконными делишками. Они все сильнее распаляются, все больше рискуют, и чем дольше это сходит им с рук, тем меньше они заботятся об исправлении своих ошибок; можно подумать, они сами желают разоблачения. История кишит субъектами вроде Комстока Диббла, подчеркивал Джордж; неблагоприятные тенденции на фондовом рынке готовят нам немало встреч с близнецами Собачонки Диббла в ближайшем будущем…
Мими со вздохом посмотрела на часы. Сколько ей еще так сидеть в ожидании? Скоро полчаса, как она пришла!
Она распахнула халат и посмотрела на свой живот. Он становился все более заметным, еще немного — и придется признаться знакомым, что она ждет ребенка. Мими была беременна уже три месяца, и хотя в ее возрасте лучше было подождать с признаниями до первого ультразвукового исследования (на случай, если оно выявит порок в развитии плода и необходимость аборта, хотя ей не хотелось об этом думать), Джейни откуда-то все пронюхала уже две недели назад, что стало ясно, когда они встретились тогда в салоне «Кристиан Диор».
Мими смотрела на серую больничную дверь, мечтая, чтобы она побыстрее открылась. В ожидании оставалось разглядывать ногти. Она не виделась с Джейни с той их встречи в Париже, но слышала, что она по-прежнему в Нью-Йорке. Мими считала, что такое поведение характерно для Джейни: разумная женщина поспешила бы прочь из города, как поступила, к примеру, Моргон Бинчли. Та уехала в Палм-Бич, спряталась в доме матери и закатила с ней на пару нескончаемую истерику. Мать Морган культивировала старомодное представление о том, что леди попадает в газеты только трижды в жизни: когда рождается, когда выходит замуж и когда умирает, а ее дочь умудрилась за какие-то две недели превысить эту квоту в десять раз. Как невесту (теперь бывшую) Комстока Диббла ее упоминали почти в каждой статейке; «Пост» даже наградил ее кличкой Гибкая Светская Дамочка. Морган все это тоже сводило с ума: она спрашивала всех подряд, что «они» хотят этим сказать. На взгляд Мими, Морган просто пожалели, учитывая, как она на самом деле выглядела.
Она утомленно закрыла глаза. Больше всего досталось Джейни Уилкокс, которую газеты вообще нарекли «модельной проституткой»; если это и было перехлестом, если она и не была потаскухой в строгом смысле слова (хотя нет, была — целое лето, когда не гнушалась Комстоком), ни она, ни Селден ничего не могли сделать, чтобы спасти лицо. Джейни превратилась в публичную фигуру и теперь могла испытать на собственной шкуре, что это значит.