– В наших краях строго настрого запрещено сковывать свободу лошадей, поэтому с раннего детства все жители овладевают искусством езды без оков. Так и животное чувствуешь лучше, и оно тебя уважает. Знакомьтесь, это Нефела, мое облако. – Анастасия подвела к девушкам свою любимицу.
Лошадка и вправду сильно походила на облако: дымчатое мускулистое тело на сильных длинных ногах, белоснежная грива, за которую держалась хозяйка и пушистый до земли хвост.
– Погладьте ее, не бойтесь, прикоснитесь, она должна почувствовать вас. – Подбодрила Анастасия.
Элен подошла вплотную к кобыле, та смотрела насторожено на незнакомку серыми по-человечьи умными глазами, навострив, ушки и потягивая ноздрями воздух, будто считывала через него всю интересующую информацию. Девушка осторожно вытянула руку и коснулась ладонью лба животного, Нефела замерла, фыркнула и слегка опустила голову.
– Погладьте ее, она ждет.
С чувством благоговения и растущего восторга гостья вначале неуверенно гладила лошадиную мордочку, затем смело трепала густейшую гриву, а потом, непроизвольно поддавшись порыву, прижалась к кобыльей шее и обняла ее.
– Вы нравитесь Нефеле, это видно по ее глазам, она вас приняла. – Хозяйка лошади была довольна и обратилась к своей подруге-смуглянке. – Феона, пора в храм, наставник нас потерял уже, наверное. Элен, окажите честь, разделите путь до нашей обители на спине моего облака.
– Но я, правда, никогда… да и ей тяжело будет… – Начала было оправдываться неловко девушка.
– Пустяки все это. Нефела, облако небесное, примешь ли ты эту деву, как приняла меня? – Анастасия проговорила лошади в ухо, приподнявшись на цыпочки.
Случилось нечто удивительное – лошадка тут же опустилась на брюхо и призывно взглянула на обеих девушек, ожидая их перемещения на свою покатую крепкую спину. Переглянувшись с лучницами и еще пребывая в сомнении, Элен отважилась на «подвиг» – перекинув левую ногу через спину кобылки, она за неимением поводьев, вцепилась в гриву, скрывшую ее руки до локтей. Анастасия запрыгнула следом и Нефела бодренько подняла обеих всадниц без каких либо усилий над землей. Следом за ними оседлала свою любимицу Феона, белоснежного тонконогого скакуна.
– Ну, как, не трудно, верно? Нефела чувствует наездника и не даст ему упасть, если тот ей не надоест. – Пошутила Анастасия.
– Вы меня успокоили. Боюсь, что она скоро от меня избавится. – Элен привыкала к движущимся бокам под собой, к гладкой скользящей шерсти, которую сжимали ее ноги, на солнечном свете отливавшейся серебряным перламутром, что добавляло сходства животного с грозовым облаком. – А удержать равновесие не так просто.
– Не волнуйтесь, я не дам вам упасть. – Уверено и прямо сидевшая сзади амазонка обхватила девушку за талию руками, помогая сидеть в седле и придавая уверенности и спокойствия.
– Расскажите о вашем ордене, пока мы следуем до храма. – Попросила Элен свою спутницу.
– Удивительно, что вы, попав на остров, ничего не ведаете о нашей госпоже. Наверное, вы из очень дальних краев к нам попали. Вас занес северный Эфир на Тиргос? – Спросила Анастасия.
– Вы даже не представляете, насколько я далеко живу. А Тиргос – это название вашего острова? Он большой?
– Для нас – это целый мир, а вам он покажется лишь небольшим клочком суши посреди моря. На другой стороне острова есть другая обитель, там живут наши братья, они служат богу-брату нашей богини. Но мы с ними видимся всего лишь дважды в году на великих торжествах, более нам не велено, ибо дали мы обет целомудрия, и грешно нам водить дружбу средь мужчин.
– А каков возраст послушниц в вашем ордене? – Поинтересовалась вновь Элен.
– Служить богине – большая и почетная миссия. Не каждой дано и не каждая вынесет ее. Потому девушек сначала проверяют в отрочестве: если оные пройдут испытания, то их возьмут прислуживать при храме, а потом и окажут честь – переведут в служительниц. На это могут уйти годы, поэтому в возрасте четырнадцати лет обычно и становятся хранительницами тайн ордена. А ранее смысла нет, ибо слишком юны девичьи сердца и слишком изменчивы. Я, к слову, самая младшая из сестер, в прошлое полнолуние пришла моя шестнадцатая весна. А вот Феона осенью насчитает двадцатую. Самый мудрый и старший в нашей обители – магистр, мы не знаем точно, сколько ему в летах, не решаемся спросить, ибо иной раз он бывает суров и замкнут ото всех.
«Ничего себе «слишком юны, до четырнадцати лет», да я бы и шестнадцать взрослой не назвала. Хотя в этом мире и с такими обычаями я уже буду престарелой. Ха, а это забавно».