– Нет! Отец! Ах ты, негодяй! Убийца стариков и женщин! Будь ты проклят Луной! О, Артемида, прокляни его и накажи! – Завопила вконец разгневанная хранительница.
– Замолчи, ведьма! Мой кинжал заткнет тебе твой гадкий рот! – Долион ринулся на девушку с воздетой для удара рукой, в которой горел холодным блеском внушительных размеров клинок.
Более ждать было опасно и, толкнув в сторону Анастасию, Элен крикнула:
– Беги! Спасайся! Беги! Я догоню тебя!
Что и сделала хранительница, без оглядки сломя голову понеслась она по траве навстречу огонькам и голосам уже слышимым поблизости. Элен же успела лишь встретиться взглядом с человеком, истребившим орден, но не сломившим его дух. Глаза, полыхавшие ледяным холодом смерти. Длилось это секунды.
Лезвие с хрустом вошло в тело, разрушая каждую живую клеточку, встреченную им на пути. Для Элен все застыло в одной точке: удивленно глядя на убийцу, она медленно перевела взгляд на черную блестящую рукоять кинжала, острие которого полностью утонуло в левой части ее груди, распространяя ядом странный холод, боль, вспыхнувшую и угасшую тут же. А затем ее накрыла волна черного сна. Глаза девушки заволокло пеленой тьмы, она выдохнула и провалилась в темную пропасть.
Тихо ночью на задворках
Вверх коленями уставясь,
Подперев себя салфеткой,
Молча глядя в небеса.
Ты расскажешь всем на свете,
Что же дивного такого
Ты увидел лишь однажды
В ярких синих небесах.
Длинным шлейфом звёзд миганье
Хороводом брызг ярчайших,
Окружив планету прочно,
Завладеет всем вокруг.
Твои мысли будут падать,
Биться бешеным потоком,
Изливаться вверх фонтаном
И взрывать сердца других.
На рассвете звёзд не станет,
Ночь уйдет куда-то дальше,
Ты вздохнёшь без сожаленья,
Провожая дивный блеск.
Ведь на смену звёздам ночи
Синь небесная предстанет,
Разрывая сердце счастьем
От начала торжества.
................................................
Ночь ушла, забрав с собою
Все те тайны, что отдал ты
Всем, кто слушал жадно сердцем
В снах своих, открыв себя.
Будут помнить лишь мгновенье,
Шёпот губ твоих чуть слышный
И осядет только слово
В закоулках глаз – Мечта.
DIXI
Покой и тьма. Ни боли, ни страха, ни страданий, ни удивления. Ничего. Совершенное отсутствие каких-либо чувств и рефлексов. Верно, именно так и должна чувствоваться смерть усопшему. Даже не чувствоваться, чувства же полностью ушли с жизнью, просто остается одно лишь слово «быть». И память стерта и очищена, отформатирована для пустоты. И не волнует, что было «до» и будет ли что-то после, уже не волнует, потому что отсутствует причина волнения – память. Только воспоминания могут останавливать и удерживать на коротком поводке, причиняя сладкие страдания и горькую радость, только воспоминания могут давать ложные иллюзии будущего, выложенного на фундаменте из крошек прошлого. Это все они, мушками назойливыми роятся в угасшем мозгу и противным жужжанием не дают уснуть на веки вечные, упокоиться с миром. Это они меня мучают….
– Элен!
Вот! Снова это жужжание переходит в один голос, знакомый и волнующий до боли. Но я же мертва, значит, меня не может что-либо волновать и тем более раздражать, но я чувствую, я еще чувствую!
– Элен....
Кто это? Кто не дает уснуть мне, мучит мое сознание, волнует затухающий разум? Кто?
– Элен! Выйди из тьмы! Ты жива!
Неправда! Я мертва. Я не осязаю, не обоняю, не вижу тебя! Ты иллюзия, ты чья-то сумасшедшая фантазия.
– Очнись, дитя. Выйди из мрака и познай свет.
Ночь, отпусти меня. Да прибудет очищение!
***
Ребекка Брайт спешила вслед за медбратом по пустому ночному коридору больницы. Минутами ранее Уильям влетел в раздевалку, где доктор не спеша переодевалась домой после дневной смены и издевательски протрубил: