– Наг мне сказал, что наблюдатели способны перемещаться в любой временной отрезок, путешествовать во времени. Это так? – Оживилась Элен.
– Это единственная сила, мощная и подвластная лишь наблюдателям, за которую они платят одиночеством и полным невмешательством в людские судьбы, даже, если это противоречит их воззрениям.
– А Кливленд Вайсман, он наблюдатель?
– Да. Он один из лучших сынов Солнца, солнечный свет, живущий в нем, настолько велик, что человеческая оболочка не в силах ее удерживать, потому то и столь притягательно его обаяние для учеников и других людей, само Солнце воздействует на любого, кто соприкоснется с этим человеком, да и с любым другим наблюдателем.
– Значит, это он мог видеться с отцом Катарины Флорис и общаться с ним, значит, от него некий ученый муж запомнил изречение, которое осталось в памяти королевства Милории? Кливленд Вайсман просто перемещался в разные эпохи времени и передавал свои знания людям, а те, в свою очередь, проносили их через поколения?
– Все верно.
– Но разве это не есть прямое воздействие на разум и нарушение основного догмата наблюдателей? – Не унималась девушка.
– Это может показаться нарушением на первый взгляд, но истина может доноситься косвенно, а не напрямую, это не запрещено. К тому же, слова безобидного старика, не повлияли на ход событий, а лишь дополнили мышление и без того неглупых людей. Поверь, ни один наблюдатель не пойдет на такой откровенный контакт и не будет столь смел, если не знает наперед, с кем имеет дело и чем все может обернуться в дальнейшем.
– Но знакомство с ним все же не случайно для меня? Ведь так? Что-то же оно значит?
– Нет случайностей в промысле Создателя, и ты это скоро осознаешь, вернее вспомнишь.
– У нас будет долгая беседа, давай проведем ее за пределами этой убогой комнаты, она ограничивает твое сознание. – Женщина указала на дверь, появившуюся в стене. – Пойдем, дитя, там тебе станет легче меня понимать, и ты быстрее все вспомнишь.
Дверной проем бесшумно раскрылся, пропуская голубоватый дымчатый свет. Дама взяла девушку за руку, как мать своего ребенка и провела за пределы белого помещения. Под ногами не было ничего, вернее было – небо. Воздушное безграничное пространство в плывущих внизу облаках и ни кусочка земли или воды, только воздушная масса. Элен так растерялась, что ухватилась обеими руками за сильную, казалось, каменную длань неземной спутницы. Дверь позади была лишь каплей в этом воздушном океане, и реалистичность ее стиралась с каждым шагом.
– Не бойся, ты не упадешь. Ступай смелее, это же твоя стихия, дитя, ты снова дома, если так можно сказать. Ну же, ослабь хватку и не бойся сделать первый шаг за пределами прошлого.
Теплота и покой Голоса, иначе звать даму девушка и не могла, внушали такую абсолютную уверенность, что доверившись, пальцы разжались и отпустили спасительный плот. Как и было обещано, падения не случилось, а ноги по щиколотку погрузились в теплую прозрачную аморфную струю, сухой небесный ручей, бегущий меж пальцев ног, не увлажнявший их.
– Это невероятно! Такого просто быть не может! Это противоречит всему, что есть в моем мире! – Элен была глубочайше потрясена и присев на корточки, погружала ладони в безбрежные воды неба.
– Все возможно, если отринуть слово «невозможно». Твой мозг и твое мировоззрение еще под гнетом твоего мира, ограниченного строгими рамками догматов науки и формы мышления, зашедшей в тупик. Но там лишь твое прошлое, а здесь твое настоящее и будущее. Это исход. Это начало. Это альфа и омега в одном целом. Если ты дашь свободу мысли и отринешь прочь предрассудки, то примешь все это, как есть.
– Но где мы? Это же небо?
– Нет. Не совсем. Это мы смотрим в небо из дома, твоего материнского дома.
– Я не понимаю. Вы говорите все время загадками.
– Ты в центре Луны, дитя, в самом ее сердце. И облака, и небо – это колыбель, о которой ты не помнишь, но я тебе все расскажу в свое время. А пока приглядись внимательно вокруг. Ты их видишь?
Элен не сразу различила крохотные темные пятнышки, которые появлялись повсюду и в разнобой.
– Что это?
– Это, дорогая моя, двери.
– Но куда ведут эти двери? – Спросила, завороженная растущими и перераставшими в прямоугольники пятнами, девушка.
– В миры, дитя, в бессчетные миры. В бессмертные миры. Один из которых и твой.
Двери вполне обычных размеров и самые обычные с виду висели в воздухе в хаотическом порядке, везде, где мог уловить их глаз. На самых ближних Элен заметила небольшие таблички с рисунками и, поддавшись любопытству, подошла к одной обшарпанной дверце, чтобы получше рассмотреть изображение. На блестящей металлической пластине была выгравирована змея под водой. Воспоминания зашевелились внутри девушки беспокойным комком, она обернулась на женщину и вопросительно посмотрела.