Именно одним из этих несчастных детей сейчас себя ощущала Элен, идущая на зов, может именно такой конец был той мрачной истории, дожившей и долетевшей через века, и бедняг проглотила червоточина. Как знать.
Пятно волновалось и ликовало в буквальном смысле: огромные волны пробегали по черной глади, и, падая на край своих берегов, жадно тянулись тысячами щупалец к околдованной жертве. Девушка подошла совсем близко, в метре от ее ног чернела ползущая рука червоточины.
Крышу купола вдруг пробила огромная невыносимо яркая молния и уйдя в центр черного пятна, оставила за собой дождь из стеклянных осколков. Ветер ворвался внутрь корабля, задувая все светильники и погружая все во тьму. Каким-то чудом вслед за ветром сквозь черные дождевые тучи высвободилась Луна и в тот же миг сквозь разбитый купол осветила внутренность судна. Под теплым желтым лунным светом червоточина забурлила и закипела, но все равно тянулась к девушке. Тысячи искореженных злобой голосов сливались в один безумный черный ядовитый вихрь.
– Нет! Ты моя! Не отдам! – Черное щупальце резко метнулось из клокотавшей ямы и, обвив тонкую шею девушки, сжалось, утягивая ее в свое нутро. – Она моя! Уйди! Сгинь! Здесь всё моё, моё! Она моё!
Ледяное скользкое щупальце до крови вонзилось в кожу, перекрыв последние остатки воздуха. Лицо Элен побагровело, жилы на висках и скулах вздулись, а рот исказила судорога, слезы боли выступили на глазах. Последними остатками сил она упиралась ногами в уступ, последнюю черту меж ней и червоточиной. Еще шаг и она упадет туда, увязнет, утонет в живой тине.
Щупальце сдавило еще сильнее горло и резко дернуло пленницу в свою сторону. Устояв на носочках, девушка сквозь пелену слез и боли заглянула в самый центр, самую суть черноты и все страхи, что когда-то таились внутри нее, ожили и теперь лезли со дна, которое было похоже на бесконечную воронку с множеством торчащих, словно колья, клыков.
И сверху раздался голос, тот самый, что оберегал и спасал Элен уже дважды:
– Отпусти ее!
Произошло невероятное, щупальце тотчас потеряло всю силу и мощь и, отпустив шею несчастной пленницы, быстро вобралось обратно в общую массу.
– Элен, дитя, дай мне руки свои и не бойся. – Свет усилился, его можно было ощущать, им можно было наслаждаться, а голос продолжил. – Тебе пора дальше. Твое пребывание здесь закончено и другие миры ждут. Пора, следуй за мной.
Голос перешел от слов в пение, и чернота стала отходить и съеживаться, уменьшаясь в объемах. Девушка вытянула вверх руки и смотрела на лунный диск, завораживающий и согревающий своим светом. Голос был знаком и приятен, ощущение покоя разлилось по телу Элен, и она улыбнулась.
Люди, бродившие в потемках обмякли и попадали, их души теперь были свободны, а тела мертвы, как и должно было быть давным-давно. Червоточина же, издав дикий крик, взорвалась и испарилась под действием лунного света.
Корабль был очищен и свободен, как и души его экипажа, эта мысль радовала и добавляла грусть в случившееся событие.
Девушка почувствовала, как ее ноги оторвались от пола, и она начинает подниматься вверх к куполу, луч света ее вытягивал из корабля, некогда проклятого, но теперь свободного, который теперь стремительно тонул. Взглянув вниз, Элен увидела потоки морской воды, устремившейся в огромную пробоину на месте червоточины. Как и говорил монах, корабль был обречен утонуть. Но девушку это уже не волновало, она летела в ярком лунном потоке, а скорость все увеличивалась и нарастала, и в ушах ветер ревел мощным мотором. Глаза болели от слепящего света и сильного потока ветра, и она их закрыла, а когда свет утих, осмелилась приоткрыть глаза.
Она даже не успела удивиться. Элен сидела в машине, мчавшейся на бешеной скорости, и звук мощного двигателя заглушал все вокруг.
***
– Доброе утро, Ребекка. Ты с ночной смены? Смотрю совсем замученная.
– Здорово, Кларк, не то слово. Глаза слипаются, нет мочи совсем. Перед глазами подушка с теплым одеялом маячат. Да и «проблемная» еще на мою голову.
– Кто у тебя в отделении?
– Да девушка молоденькая. Авария, наезд на людей в зоне остановки. Ей досталось больше всех. Чудо уже то, что она отделалась в основном черепно-мозговой. Правда, в коме бедняга. Мать вот почти не отходит, с сестрой дежурят.
– Ну, таких много у нас и каждый день. Так в чем ее «проблема»?
– Понимаешь, Кларк, вроде все в норме. Лежит себе под капельницей, есть не просит. Не смейся. Дело, знаешь ли, такое. Не могу подобрать слова, но вот оборудование у нее уже несколько раз переставало работать. Какие-то странные сбои, а ведь мы его получили пару месяцев назад. Совсем новое!