– Нужно запереть все двери и окна! От этих людей только беда исходит. Не знаю, что нашло на них. Помоги мне, Элен. Помоги запереть дверь. Скорее! Даст Бог, и мы продержимся, выстоим! – Катарина бросилась к входной двери и стала задвигать тяжелый широкий засов.
Элен подбежала к ней и помогла подпереть дверь одним из стульев для дополнительной устойчивости. Дальше в быстром темпе женщины закрыли ставни и заложили их внушительным брусочным засовом. Люди уже окружили дом и прорывались через забор. В судорожной спешке женщины закрывали окна в спальнях и, напоследок, вспомнив про заднюю дверь, закрыли ее на щеколду и подперли табуретом для верности. Больше ничего более внушительного в жилище не нашлось и оставалось надеяться на крепость стен и дверей.
Дом был окружен плотным кольцом разъяренных людей, с бешенством, изрыгающим из себя проклятия и обещания смерти. Входная дверь вдруг сотряслась от мощных ударов извне, и воздух разорвал голос мощный и властный:
– Ведьма, выходи сейчас же из своего проклятого дома! Вся деревня пришла тебя судить за дела твои мерзкие и черные. Вышло твое время, по чистой земле ходить, да богомерзкими делами промышлять. Выходи сейчас же!
От этого крика вздрогнули обе женщины, кот ощетинился, шерсть его встала дыбом и он, шипя и скалясь, встал у самой двери, готовясь принять на себя первого, кто осмелится пройти через порог; Катарина побледнела и прошептала осипшим голосом:
– Это старый Абель! Проклятый негодяй! Это он за дверью, жаждет моей крови. Все не уймется никак. Убирайся, Абель ван Клеве! Ты отлично знаешь, что я чиста перед Богом и людьми. Клеветник и вор! Это тебя нужно наказывать, а не меня, несчастную вдову, оставшуюся с дочерью один на один на произвол твоей алчности и бессердечности.
– Ах ты, чертовка! Не смей на меня скверну изрыгать из своих проклятых уст! Выходи и понеси суд людской и Божий! И пусть выйдет та, другая ведьма! Мы знаем, что у тебя за гостья. Она тоже дочь дьявола и должна понести наказание! – Дверь снова содрогнулась от мощных ударов.
– Ни за что! Будь ты проклят, старый маразматик! Настроил всю деревню против меня из-за ссоры с моим покойным отцом. Я никогда не шла против Бога, в отличие от тебя, вор! – Катарина выкрикивала, вкладывая в каждое слово силу мощностью камня.
– Тогда умри, мерзавка! Умри со своим отродьем! Смерть ей! Смерть ведьме! – Крик безумного старика перерос в противный визг фальцета.
В тот же миг дверь и окно на кухне содрогнулись от множества мощных ударов. Было очевидно, что нападающие вооружены не только факелами. Дробные залпы камней сотрясали стены, обдирали краску и вырывали щепы кусками. Женщины в страхе опрокинули тяжелый обеденный стол на бок столешницей в сторону окна и спрятались за него, как за спасательный щит. Из своей спаленки, путаясь в белой ночнушке, пришла напуганная обрушившимися на дом ударами Анна, плача со сна и испуганно прижалась к матери. Теперь трое напуганных и сжавшихся людей притаились за столешницей и, стоявшая на полу рядом лампадка освещала бледные перекошенные страхом лица.
Элен неосознанно вцепилась дрожащими пальцами в край юбки Катарины, от каждого мощного удара извне адреналин толчками выплескивался в кровь, сердце бешено стучало, и неприятный комок страха застревал в горле, блокируя нормальный доступ кислорода в организм, вследствие чего, у нее началась нервная икота.
Окно стало поддаваться под ударами озверелой толпы и вслед за разбитой слюдой ставни затрещали и покрылись пробоинами, которые увеличивались с неимоверной скоростью. Кот, не боясь быть покалеченным шальным камнем, подбежал к окну, пригнулся и угрожающе завыл.
– Люди! Опомнитесь! Что вы делаете?! Остановитесь! Умоляю вас, Богом Всевышним, опомнитесь! – Катарина сорвала голос, крича в прорываемое с улицы окно, но ее возглас угасал в общем шуме хаоса.
Наконец настал тот миг, когда ставни были выломаны полностью, и вместо аккуратного окна в стене зияла огромная дыра, в которую устремились многочисленные руки и показались первые головы, желающих поскорее проникнуть внутрь жилища для скорейшей расправы.
Катарина встала, спрятала дочь за спину и приготовилась защищать ее от нападающих теперь уже менее всего напоминающих людей, монстров своим телом. Лицо женщины было внешне спокойно, но глаза были влажны от проступающих слез и горели в отблеске лампады устрашающе. Мистер Мурлыка еще громче зашипел и завыл и, выгнувшись всем телом, взлетел в воздух и вцепился клыками в первую попавшуюся руку.