Растроганная спутница наклонилась и поцеловала мальчика в лобик, а тот, приподнявшись на носочки, чмокнул ее в щеку. «Большей награды и не надо». – Улыбаясь, думала она. – «Как же приятно сделать хорошее кому-то и видеть его улыбку».
«Нужно дальше идти, как я и планировала». Элен попрощалась с мальчиком и уже собиралась идти дальше по улице, как поднялся ветер, налетевший невесть откуда, а в нем, переплетясь и дребезжа, долетел шепот, уже знакомый девушке. «Пора…. Пора…».
– Лас! Я совсем забыла! Твои очки! – Она впопыхах стянула миниатюрные солнечные очки паренька.
– Оставьте себе, на память! Пусть у вас что-то обо мне будет!
– Спасибо, Лас… но боюсь, что память останется только внутри меня.
– Что?… Я вас не слышу!
Рядом засветилась и запульсировала ближайшая подъездная дверь, и Элен взявшись за ручку, вдохнула полной грудью и, открыв вход, шагнула вперед. Она погрузилась в кромешную тьму и тишину, дверь закрылась. Выставив руки вперед и делая маленькие шажки, девушка шла до тех пор, пока не уперлась во что-то твердое. Тут же произошла резкая вспышка света, ослепив ее, и резкий звук сирены оглушил. Не в силах такое терпеть, Элен закрыла уши и глаза руками и ждала, когда все стихнет.
Так и произошло через некоторое время, почувствовав тишину, девушка осторожно отвела руки от лица и приоткрыла глаза, которым предстояло увидеть очередную дверь.
***
В палату интенсивной терапии вошли четверо молодых людей: две миниатюрные девушки утонченной восточной красоты с одинаковыми лицами, вероятнее всего, близняшки, и два паренька – один высокий и худой, словно жердь, но с приятными чертами лица и другой ниже ростом, коренастый с открытым лицом и добрыми глазами. То были друзья лежавшей в коматозном состоянии девушки, уже получившей дурную славу в больнице.
– Почему в больницах всегда такой запах? – Заговорил первым коренастый парнишка, чуть морщась. – Всем же было бы приятнее, если бы вместо медикаментов пахло цветами или сладостями.
– Ох, Билли, сладкоежка ты наш, это ж больница. Все больницы так пахнут. А если они будут благоухать цветами и конфетами, то это будет уже черт знает что. – Съязвил второй парень
Похожие на маленьких воробушков, близняшки подошли ближе к подруге с обеих сторон и взяли ее ладони в свои руки:
– Привет, Эли, извини, что так поздно пришли, Шон давно нас тянул, но мы тут забегались в университете, чтобы все долги закрыть и уладить тот экзамен, который ты не успела сдать. Знаем, нам нет оправдания, но мы все-таки пришли. Хорошо, что у Била отец работает главврачом, нам удалось выбить разрешение на посещение к тебе. Ты важная персона, детка. К тебе только родню пускают и ни-ни. – Тараторила тонким голоском одна из девушек, а вторая ей поддакивала и кивала головой. – Ага, совсем никого. Мы так соскучились без твоих рассказов о Феликсе, Эли, мальчики гадают, в какие проделки он вновь попадет. – Девушки захихикали. – Бил отказывается нас катать в своей «роскошной» машине без тебя. Шон, иди, поговори с Элен, ты же больше всех рвался в больницу. – Одна из сестер подмигнула долговязому пареньку.
Шон застенчиво шмыгнул носом, неловко провел ладонью по голове, приглаживая светлый «ёжик» и залился краской, отчего стал пунцовым; подталкиваемый Билом, подошел к той стороне, которую ему уступила одна из девушек.
– Привет, Эл. Как ты? Хотя, что это я спрашиваю, ты не можешь ответить. Поправляйся скорее, ребята и, правда очень скучают, Рэйчел и Рут не болтают без остановки, как раньше, совсем скисли. – Шон улыбнулся, увидев, как одна из девушек притворно грозит ему пальцем и в ответ скорчил рожицу. – Мы тут все собирались сходить на каток, помнишь? Так вот, как поправишься, так сразу все вместе пойдем на весь день, и возражения не принимаются, слышишь Эл.
Шон незаметно коснулся кончиками пальцев узкой девичьей ладони, от неё пробежал легкий еле уловимый импульс.
Девушка по имени Зима –
Тихая и бледная Луна.
Вечно вдаль смотрящая, одна;
Раствориться в снах ее мечта.
Для зимы не время, но она
Снега летом ждет, но не тепла.
Тонкой свечкой тает у огня,
Ждет скорее ночи, а не дня.
НОЧНЫЕ ГОСТИ
«Что за черт? Неужели? Не может быть? Хоть бы это была правда! Я так устала. Так устала. Хочу, чтобы это была правда». Элен терла глаза снова и снова, как если бы она только проснулась и стряхивала последние остатки тяжелого сна. Дверь, в которую она уперлась, была знакома ей каждой еле заметной щербинкой и потертостями, а круглая ручка чуть расшаталась от бесконечных прокручиваний. Старая добрая дверь – дверь в ее комнате, в ее доме!