– А как ты познакомилась с ними? – Поинтересовалась у новой подруги Элен.
– Да все очень банально. Я скиталась в поисках лучшей жизни после смерти родителей, прошел где-то год с их гибели, и натолкнулась на этих оболтусов, мне тогда шестнадцать едва минуло. Влюбилась в этого весельчака и пошла странствовать с ними по землям. Мы стали Семьей с тех пор. После появился у нас Галахад, наше маленькое счастье, и вот, что я скажу, лучшего мужа и отца для ребенка я себе не представляю. Только этому мужлану не говори, а то нос вздернет, не опустишь. – Девушки рассмеялись, а их спутники недоуменно переглянулись и продолжили беседу.
Вскорости тележку свернули с дороги на ответвленную тропинку, которая должна была привести их к лагерю Мэрилин. Еще полчаса ходу и в низине им удалось разглядеть то, к чему они стремились. Ровными рядками на земле раскинулся палаточный лагерь, небольшой с виду, но людей в нем было замечено много. Путь им преградили трое молодых мужчин, вооруженных винтовками и потребовали от чужаков изъяснить суть их прибытия в лагерь.
– Хотим мы примкнуть к Мэрилин и стать ее союзниками – вот наша цель. – Молвил Артур.
Но стражи упирались, отчего Лот разъярился и уже хотел затеять драку, но нежданно неоткуда появилась женщина в черном плаще и капюшоне, скрывавшем ее лицо, которая дала знак охране пропустить странников. Друзья последовали за ней, изучая по пути лагерь, людей и саму таинственную спутницу.
Дорога шириной в две добротные тележки круто ушла вниз, и парням пришлось придерживать лошадку с возом, а Галахад перекочевал на руки матери, чему был не особо доволен, так как был лишен удовольствия езды с горки. Когда дорога перешла с уклона в относительную горизонталь, за спинами путников выросла внушительная песчаная стена, в былые времена служившая берегом канувшей в воспоминания реки, и как раз на ее дне располагался лагерь сейчас. Издали его заметить было бы невозможно – так глубока была некогда протекавшая там вода.
Люди, что здесь обитали, в основе своей были детьми: от грудничков, укутанных в невзрачные выцветшие тряпки, до таскавших их на руках подростков, только вступавших в фазу взросления. Были и такие, как Артур, и даже из «выживших старейших» несколько мужчин и женщин, но это был совсем маленький, ничтожный процент от всего населения палаточного городка.
Женщина остановилась перед круглой, словно восточный шатер, выкрашенной вручную палаткой, откинула полог и, не оборачиваясь, сухо сказала:
– Кто бы вы ни были, странники, внемлите мне: если с добром пришли вы сюда, то добро и получите здесь. Но ежели вы приспешники Медрода, то выслушаю вас, но знайте, не боимся мы лиходея, и ему нас не запугать!
– Мы его тоже не боимся, леди. Пришли мы сюда с добром и хотели бы найти здесь дом и семью. – Артур выпрямился, смотрел он пристально и уверено, сила, исходившая от него, передавалась друзьям; сейчас это был не юнец, а зрелый муж, так преобразился он в долю секунды, взяв переговоры в свои руки.
– Что ж, проходите. Но учтите, если обманываете, я это узнаю все равно. – Женщина проскользнула внутрь, а за ней, не раздумывая, прошел вслед Артур.
– Странная дамочка. Вам не кажется? – Элен не хотелось идти.
– А где ты нормальных то видела, дорогуша? В этом чертовом мире все съехавшие с катушек и с тараканами в голове. Пошли, надо все выяснить, да и Арти наша поддержка нужна. – Лот, впервые выглядел серьезным, не смотря на привычный шутливый тон.
Внутри было по-походному просто и удобно: пара раскладных стульев, такой же столик, заваленный бумагами и книгами, свернутый спальный мешок и деревянный ящик размером с небольшую тумбу, служащий обеденным столом, деревянную крышку которого венчали закоптелый железный чайник с чашками и тарелками. «В этом мире по ходу все спят в мешках» – пронеслось в голове Элен.
Воздух спертый и застывший сочился ванилью, амброй и еще какой-то травяной смесью, угадать которую было уже невозможно под толстыми слоями ароматов прочно устоявшихся в закупоренном помещении. У хозяйки нашлось еще несколько складных стульчиков, которые она вытащила из-за ящика и, пригласив сесть на них, она наконец-то сняла свой мрачный плащ и предстала как есть перед гостями.
Высокая и статная, но уже не молодая женщина с короткими белыми волосами, словно перышками покрывавшими голову, была одета в льняное длинное до щиколоток платье свободного покроя цвета топленого молока. Ее загорелое и покрытое морщинами худое лицо на жилистой длинной шее, уходящей в высохшие костистые плечи, приковывало внимание силой и энергией, идущих от ее лучистых светлых глаз.