Меж тем предводитель войска Михаил собрал в Нижнем Новгороде суда для доставки орудий и провианта; число этих судов было так велико, что река, в общем обширная, отовсюду казалась покрытой множеством плывущих. Он спешил с войском к Казани и, добравшись до острова купцов, Гостинова озера, и расположившись лагерем седьмого июля, медлил там двадцать дней, поджидая конницу. Между тем некоторые московские клевреты зажигают Казанскую крепость, выстроенную из дерева, и она совершенно сгорает на глазах русского войска. По своему страху и малодушию, воевода не только пренебрег столь удобным случаем для занятия крепости, но даже не вывел воинов для захвата крепостного холма и не воспрепятствовал татарам снова строить её; затем в двадцать восьмой день того же месяца он переправился через Волгу на ту сторону, где находится крепость, и расположился с войском при реке Казанке, двадцать дней ловя случай для удачных действий. Когда он там медлил, невдалеке от него расположился станом и царевич казанский и, выслав черемисских пехотинцев, очень часто, но безуспешно тревожил русских. Царь Шиг-Алей, который также прибыл на судах на эту войну, увещевает его письмом удалиться из его наследственного царства. На это царевич ответил кратко: «Если ты желаешь иметь настоящее своё царство, то давай оба решим дело оружием; пусть владеет им тот, кому это даст судьба». В то время как русские предавались, таким образом, напрасному промедлению, они потратили продовольствие, которое привезли с собою, и начали страдать от голода, ибо достать ничего нельзя было, так как черемисы опустошали все окрестности и тщательно наблюдали за движениями врагов. Дело дошло до того, что государь не мог ничего узнать о нужде, от которой страдало его войско, ни сами они не могли подать ему никакой вести. Для отвращения этого Василий назначил двоих: одного князя Иоанна Палецкого, чтобы он нагрузил в Новгороде суда продовольствием, двинулся оттуда вниз по реке к войску и, оставив там продовольствие и осмотрев также настоящее положение дел, возможно быстрее вернулся к нему. Другое лицо с тою же целью было послано с пятьюстами всадников сухим путём, но и он, и его войско были перебиты черемисами, на которых наткнулись московиты, и только девятерым удалось в сумятице спастись бегством. Тяжело раненный начальник умер на руках у врагов спустя на третий день. Когда молва об этом поражении дошла до войска, то в лагере настало сильное замешательство, увеличенное к тому же возникшим внезапно пустым слухом о полном истреблении всей конницы, так что никто не помышлял ни о чём, кроме бегства. Когда все согласились на него, то ещё долго колебались над вопросом, возвращаться ли им вверх по реке, что было всего труднее, или спуститься вниз настолько, пока не доберутся до других рек, из которых потом можно будет вернуться сухим путём с длинным обходом. Когда они предавались подобным рассуждениям, будучи превыше меры мучимы голодом, являются случайно девять человек, которые, как я сказал, спасались от поражения пятисот, и сообщают, что туда явится с припасами Иоанн Палецкий. Хотя он, возможно, ускорял свой путь, однако подвергся неблагоприятному стечению обстоятельств и, потеряв большую часть своих судов, явился в лагерь только с немногими. Именно когда он, утомлённый продолжительным трудом, высадился однажды ночью для отдыха на берег Волги, то немедленно подбежали черемисы и с громким криком стали расспрашивать, кто это плывёт мимо. Служители Палецкого, думая, что это — рабы, служившие на судах, осыпают их бранью и грозят высечь батогами на следующий день за то, что те надоедливыми криками тревожат сон и покой их господина. Черемисы отвечают на это: «Завтра мы поступим с вами иначе, ибо мы отведём связанными всех вас в Казань». И вот, рано утром, когда солнце ещё не поднималось и весь берег окутан был самым густым туманом, черемисы внезапно сделали нападение на корабли и навели такой ужас на русских, что начальник флота Палецкий, оставив в руках врагов девяносто более значительных судов, на каждом из которых было по тридцать человек, отвязал от берега свой корабль, поплыл посредине Волги и под покровом тумана почти голый добрался до войска. Вернувшись затем оттуда в сопровождении многих судов, он испытал такую же участь и вторично попал в засаду черемисов. Именно, он потерял корабли, которые его сопровождали, и едва ушёл целым сам с немногими людьми. В то время как русские были таким образом отовсюду стеснены голодом и вражескою силою, посланная Василием конница, переправившись через реку Свиягу, которая впадает в Волгу с юга и отстоит на восемь миль от Казани, стала направляться к войску, но дважды встречена была татарами и черемисами. После столкновения с ними, в котором обе стороны понесли большие потери, татары отступили, и конница соединилась с остальным войском. Когда конница таким образом усилила войско, пятнадцатого августа начали осаждать Казанскую крепость. Узнав об этом, царевич также расположился станом с другой стороны города, на виду у врагов и, часто высылая конницу, велел ей разъезжать кругом стана врагов и тревожить их; таким образом с обеих сторон происходили неоднократные конные разъезды…