Но все те, кого я спрашивал о замёрзшем, или Ледовитом, море, не отвечали ничего иного, как то, что они видели в приморских местах очень много весьма больших рек, сильным и полноводным течением которых море прогоняется на далёкий промежуток от своих берегов, и что эти реки замерзают вместе с морем на известных расстояниях от берегов, как это бывает в Ливонии и иных частях Швеции. Ибо хотя от напора противоположных ветров лёд в море ломается, в реках же это бывает редко или даже никогда, если не случится какого-нибудь наводнения; тогда собравшийся в кучу лёд поднимается или ломается. Ибо куски льдин, снесённые силою рек в море, плавают по его поверхности почти весь год и от силы холода смерзаются снова до такой степени, что иногда там можно видеть лёд нескольких лет, смёрзшийся воедино. Это можно легко узнать по кускам, которые ветром выкидывает на берег. Я слышал также от людей, достойных доверия, что и Балтийское море замерзает в весьма многих местах и очень часто. Говорили также, что в той области, которая заселена дикими лопарями, во время летнего солнцестояния солнце не заходит в течение сорока дней, но в продолжение трёх часов ночи тело солнца представляется окутанным каким-то туманом, так что лучей его не видно; тем не менее оно даёт столько света, что всякий без помехи от тьмы может заниматься своей работой.
Московиты хвастаются, что они получают подать с этих диких лопарей. Хотя это невероятно, однако тут нет ничего удивительного, так как у лопарей нет других соседей, требующих с них подати. В качестве же подати они платят меха и рыбу, так как другого не имеют. Заплатив же годовую подать, они хвалятся, что никому ничего не должны и что они независимы. Хотя у лопарей нет ни хлеба, ни соли, ни других приправ для возбуждения вкуса и они употребляют в пищу только рыбу да зверей, однако, как говорят, они весьма склонны к сладострастию. Далее, они все весьма искусные стрелки, так что если находят на охоте каких-нибудь более благородных зверей, умерщвляют их стрелой, пущенною в морду, чтобы получить таким образом шкуру целую и неповрежденную. Отправляясь на охоту, они оставляют дома с женою купцов и других иноземных гостей. Если по возвращении они найдут жену весёлой от обращения гостя и радостнее обыкновенного, то награждают его каким-нибудь подарком; если же напротив, то с позором выгоняют. От общения с иноземными людьми, которые ездят туда ради наживы, они начинают уже покидать врождённое зверство и становятся ручнее. Они охотно допускают купцов, которые привозят им платье из толстого сукна, а также топоры, иглы, ложки, ножи, кубки, муку, горшки и другое в том же роде, так что едят уже варёную пищу и приняли более человеческие обычаи. Они носят платье, которое шьют сами из шкур различных зверей, и в таком одеянии иногда являются в Московию; весьма немногие, однако, из них носят обувь и шапки, сделанные из оленьей кожи. Золотой и серебряной монеты они не употребляют вовсе, а довольствуются только обменом предметов. Так как они не разумеют других языков, то кажутся иноземцам почти немыми. Свои шалаши прикрывают они древесной корою и нигде не имеют определённых жилищ, но, истребив на одном месте зверей и рыб, переселяются в другое.
Вышеупомянутые послы московского государя рассказывали также, что в тех же местах они видели высочайшие горы наподобие Этны, всегда изрыгающие пламя, и что в самой Норвегии многие горы обрушились от непрерывного горения. На основании этого некоторые баснословят, что там находится огонь чистилища. Почти то же самое об этих горах слышал и я, исполняя обязанности посла у Христиерна, короля датского, от правителей Норвегии, которые тогда случайно там находились.
Говорят, что около устьев реки Печоры, находящихся вправо от устьев Двины, в океане водятся большие и разнообразные животные, и между ними некое животное, величиною с быка, называемое тамошними жителями моржом. Ноги у него коротки, как у бобров, грудь по сравнению с размерами прочего туловища несколько выше и шире, а два верхние зуба выдаются в длину. Это животное ради размножения и отдыха покидает с другими однородными с ним животными океан и стадами стремится на горы. Здесь, прежде чем предаться слишком крепкому сну, дарованному ему природою, оно назначает из своей среды сторожа, подобно журавлям. Если этот сторож заснёт или случайно будет убит охотником, то в таком случае остальных животных можно легко захватить; если же он, по обычаю, подаст сигнал рёвом, то остальное стадо тотчас пробуждается и, прижав задние ноги к зубам, с величайшею скоростью, как в санях, скатывается с горы и устремляется в океан, где они обыкновенно отдыхают и по временам даже на плавающих на поверхности обломках льдин. Охотники гоняются за этими животными из-за одних только зубов их, из которых московиты, татары, а главным образом турки искусно приготовляют рукоятки мечей и кинжалов и пользуются ими скорее в качестве украшения, чем для нанесения особенно тяжёлых ударов (как баснословия некто). Затем у турок, московитов и татар эти зубы продаются на вес и называются рыбьими зубами.