И один из самых первых советников, обратившись к государю, произнес по своему обычаю, без просьбы от нашего имени, следующие слова: «Великий государь, граф Леонард бьёт челом» и снова: «Великий государь, граф Леонард бьёт челом на великой твоей милости». Точно так же и о Сигизмунде. Первое значит, что он как бы кланяется или выражает почтение, второе — что он приносит благодарность за полученную милость. Ибо бить челом они принимают в качестве приветствия, принесения благодарности и другого тому подобного. Именно всякий раз как кто-нибудь просит чего-нибудь или приносит благодарность, он обычно наклоняет голову; если он старается сделать это усерднее, то он в таком случае опускается так низко, что касается рукою земли. Если они хотят воздать благодарность великому князю за какое-нибудь очень важное дело или попросить чего-нибудь у него же, то кланяются и опускаются до такой степени, что касаются челом земли. Государь сидел с непокрытой головою на более возвышенном и почётном месте у стены, блиставшей изображением какого-то святого, и имел справа от себя на скамейке шапку-колпак, а слева палку с крестом — посох и таз с двумя рукомойниками, поверх которых, кроме того, было положено полотенце. Говорят, что, протягивая руку послу римской веры, государь считает, что протягивает её человеку осквернённому и нечистому, а потому, отпустив его, тотчас моёт руки. Там стояла также против государя, но на низшем месте, скамья, приготовленная для послов. Государь, когда ему оказан был предварительно почёт (как уже сказано выше), сам пригласил нас туда мановением и словом, указуя рукой на скамью. Когда мы с того места по чину приветствовали государя, то при этом находился толмач, который передавал нашу речь слово в слово. Услышав же между прочим имя Карла и Фердинанда, государь вставал и сходил со скамеечки, а выслушав приветствие до самого конца, он спросил: «Брат наш Карл, избранный римск. имп. и наивысший король, здоров ли?» Пока граф отвечал: «Здоров», государь меж тем взошёл на скамеечку и сел. Это же самое по окончании моего приветствия спрашивал он у меня про Фердинанда. Затем он подзывал по порядку того и другого из нас к себе и говорил: «Дай мне руку». Взяв её, он прибавлял: «По здорову ли ты ехал?» На это тот и другой из нас, согласно обычаю, отвечали: «Дай бог здравия на многие лета. Я же по благости божией и твоей милости здоров». После этого он повелел нам сесть. Мы же, прежде чем сделать это, согласно с их обыкновением, воздали наклонением головы на обе стороны благодарность прежде всего государю, а затем советникам и князьям, которые стояли ради оказания нам почёта. Кроме того, послы других государей, в особенности те, которые присылаются из Литвы, Ливонии, Швеции и пр., будучи допущены пред очи государевы, обычно вместе со своими провожатыми и служителями подносят каждый особые дары.
При поднесении даров соблюдается такой обычай. Вслед за выслушанием и изложением цели посольства тот советник, который ввёл послов к государю, встаёт и ясным и громким, слышным всем голосом говорит так: «Великий государь, такой-то посол бьёт челом таким-то даром», и это же самое повторяет он о втором и третьем лицах посольства. Затем таким же образом произносит он имена и дары отдельных дворян и служителей. Наконец, рядом с ним становится секретарь, который также указует поимённо имена и дары как послов, так и каждого по порядку из приносящих. Сами же они называют подобные дары поминками, т. е. как бы некий знак памяти. Они напоминали про дары и нашим людям, но мы ответили, что это не согласно с нашим обычаем. Но возвращаюсь к предмету изложения.
После изложения приветствий, когда мы на короткое время присели, государь пригласил того и другого из нас по порядку в следующих словах: «Ты отобедаешь со мною». Позволю себе прибавить, что в первое моё посольство, согласно их обыкновению, он пригласил меня следующим образом: «Сигизмунд, ты откушаешь с нами нашего хлеба-соли». Вслед за тем, подозвав к себе наших приставов, он сказал им что-то тихим голосом, и толмачи, получив, в свою очередь, указание от приставов, говорят: «Вставайте, пойдём в другой покой». Пока мы там излагали некоторым назначенным государем советникам и секретарям остальные поручения, лежавшие на нашем посольстве, тем временем приготовляли столы. Затем, когда приготовления к обеду были закончены, и государь, его братья и советники уже сели, нас провели в столовую, и тотчас советники и все прочие встали перед нами по чину; зная их обычай, мы, прежде чем они сели, в свою очередь, воздали им благодарность, наклоняя голову во все стороны, а затем заняли место за столом, которое указал нам рукою сам государь. Столы же были расставлены в столовой кругом и кольцом. Посредине комнаты стояла горка, сплошь заставленная различными золотыми и серебряными кубками. На столе, за которым сидел государь, с той и другой стороны оставлено было столько расстояния, сколько пространства мог бы он захватить, если бы протянул руки. Ниже этого сидят братья государевы, если они случайно присутствуют: по правую руку старший, по левую младший. Затем в несколько превышавшем обычное расстояние за братом сидели старейшие князья и советники, причем соблюдались их чины и степени милости, которой каждый пользовался у государя. Против государя за другим столом сидели мы, а затем, отделённые от нас небольшим промежутком, наши близкие и служители. Против них на другой стороне сидели по чину те, кто провожал нас из гостиницы во дворец. За задними же взаимно противоположными столами сидели те, кого государь пригласил в знак особой милости; к ним присоединяются иногда служилые люди.