Марша снова вздохнула:
— Боюсь мы здесь друг-друга не понимаем, Профессор.
— Боюсь, что нет. И я ещё даже не говорю о том, как тяжело может быть осуществлять поддержку и развитие большого количества роботов. А также о том, что все роботы поколения X должны быть наделены свободной волей. Иначе это их обречёт на вечное страдание. Так вот, с чего вы взяли, что они захотят быть кому-то другом, слугой или членом семьи? Это ваша с Токкуричи фантазия!
— По-моему вы применяете здесь двойные стандарты, Профессор. С одной стороны, мы ограничили Ини-Ниони в том, как он реагирует на те или иные вещи… С другой стороны, у него якобы есть свобода выбора. Но ведь это — иллюзия, даже для людей. Вот вы когда-нибудь задумывались, есть ли у людей свобода выбора? Или кто-то там наверху просто сделал так, что нам кажется будто мы делаем какой-то там важный выбор — надеть красные носки или сиреневые — каждый день. Но ведь в действительно значимых вещах у нас нет выбора! Попробуйте пойти против потребностей своего тела, против пространства и времени или против голоса совести!
Профессор почувствовал, как у него закружилась голова. Опять эта совесть, подумал он. Марша ловко увела дискуссию в другую плоскость, но его нельзя было так легко провести.
— Мы же решили, — сказал он, — ещё тогда, на первых порах. Что создадим робота по образу и подобию человека, используя только те алгоритмы, которые хорошо понятны нам самим. Ты что же, уже проникла в тайны Мироздания и знаешь как контролировать сообщества полностью осознающих себя существ. Какая совесть, Марша? Уж кому-кому, а тебе странно о ней говорить!
Их горячий спор прервал бот-ассистент: "Профессор, к вам робот Ини-Ниони."
Марша многозначительно посмотрела на Хью Беккера. Её взгляд мог означать что угодно, от "как вовремя!" до "пока не говорите ему, что я ухожу."
— Хорошо, впусти, — ответил глава ИЦБ, в свою очередь также пристально глядя на Маршу.
— Мама Марша! Профессор! — робот радостно улыбнулся при виде сразу двоих своих Создателей. — Мне показалось, или вы только что говорили о совести? — Ини-Ниони был явно воодушевлён и в хорошем настроении. Однако заметив растерянные выражения лиц обоих "родителей", он сделался озадаченным. Он не мог понять, что между ними теперь происходило.
— Ниони, мне нужно тебе кое-что сказать, — Марша поднялась со своего места и сосредоточенно посмотрела роботу в глаза. — Я собираюсь оставить свой пост в ИЦБ и перейти на работу в другой институт. Но я по-прежнему останусь твоей Создательницей. Ты сможешь по-прежнему ко мне обращаться в любой ситуации.
Робот удивился услышанной информации и подумал, не его ли нынешняя поломка стала причиной ухода "мамы" Марши. Но он не был уверен, что правильно понял её ситуацию — ведь на то могли быть и другие причины.
— Конечно, я не совсем рад этой новости, — сказал он вслух с выражением сожаления на лице. — Но если так лучше для вас, и если вы нас не совсем забудете…
— Конечно же я вас совсем не забуду, — Марша взяла руки робота в свои. Ини-Ниони был запрограммирован испытывать приятное чувство от прикосновения людей. Ему стало полегче.
— Хорошо, — он кивнул головой. — Заходите к нам почаще!
— Я буду стараться, ответила Марша.
Профессор Беккер, наблюдавший всё время за этой сценой со стороны, совершенно не понимал как Марша, которая минуту назад была готова уничтожить X-vu, теперь мило с ним беседует и обещает приходить в гости. Он думал, что ему удалось проникнуть в корни её мотивов, но теперь он не был в этом уверен.
— Марша, не буду тебя больше задерживать, — Хью Беккер также поднялся и обращался к профессору Зондерс нарочито тепло. — Я пришлю тебе список тех, с кем тебе стоит переговорить перед уходом чуть позже.
— Хорошо, — заговорщически ответила Марша. — До свиданья, Ниони. Береги себя, — она обняла робота.
— Удачи вам в новом институте, мама Марша! — ответил тот.
В конце концов Марша ушла.
— Папа Хьюго, это ведь не из-за меня? — не выдержал робот, когда за профессором Зондерс закрылась дверь. Он решил внимательно посмотреть как ответит "папа Хьюго" и не попытается ли он скрыть от него истинную причину её ухода.
— А, что? — профессор Беккер казался рассеянным, что с ним очень редко случалось. Ини-Ниони уже ничего не понимал. — Нет, конечно не из-за тебя, дорогой. У Марши есть на то свои причины. Я просто не хочу говорить. Она бы тоже этого не хотела…
Последние реплики профессора звучали как чистая правда. Об этом же говорили десятки других признаков. Хотя роботу было жаль, что теперь будет тяжело застать "маму Маршу" в ИЦБ, он успокоился.
Глава XIV — Ини-Ниони исчезает
Праздник весны во Всемирной Столице отмечали целых две недели. На протяжении всего этого времени в городе проходили концерты, флэшмобы и карнавальные шествия. Жители различных уголков Земли демонстрировали свои традиции, касающиеся приветствия этого времени года, которое в большинстве культур было связано с пробуждением, обновлением и победой жизни над смертью.
В парках зацветали вишни и места их цветения наводнялись людьми, которые устраивали пикники под первыми теплыми лучами солнца. Толпы друзей, влюбленные парочки, а также целые семейства располагались под усыпанными белоснежными цветами деревьями, вдыхая свежий аромат первоцвета и попивая "гейзер" — модный в этом сезоне вишневый коктейль, от которого исходил пар как от термального источника.
Ини-Ниони вместе с Кии-Жу уже несколько месяцев работал над новой коллекцией одежды. Они старались передать ощущение весенней свежести через краски и текстуру материала. Кии-Жу пыхтел и отнекивался, так как по никому не понятной причине не жаловал зелёный цвет. "Зелёный — цвет пассивности и засыпания, но никак не весеннего пробуждения", спорил он с Ини-Ниони и делал мученическое выражение лица при виде лаймовых образцов, которые ему демонстрировал робот.
— Но посмотри, они же почти лимонные, — смеялся Ини-Ниони. После того, как к нему вернулась прежняя эмоциональность, робот чувствовал себя превосходно.
— Вот когда будут лимонными, тогда я может быть и соглашусь, — не сдавался звездный дизайнер, прикрывая глаза рукой и глядя через пальцы, чтобы не видеть "этого уродства".
В итоге они сошлись на нежно-салатовом и светло-лимонном как альтернативе цвету лайма, на который Кии-Жу так и не согласился. Но презентовать свою новую коллекцию он отправился один — у Ини-Ниони было запланировано на это же время участие в концерте.
Вокруг Мерцающего Сада установили голографические проекторы, которые создавали декорации. Виртуальная реальность дополняла актуальную, засыпая сад лепестками цветущих вишен и рисуя объемные изображения порхающих бабочек.
С разных сторон площадки появились голографические лодки с рыбаками, разрезающие виртуальную гладь воды. На сцене перед ними появились девушки в развевающихся платьях весенних оттенков. Под звуки старинного сямисэна, они исполняли танец весны.
Среди группы девушек, особенно выделялась Ини — женский аспект робота Ини-Ниони. Портальщики начинали сканирование сцены именно с неё, заботясь о том, чтобы зрители не пропустили ни одного движения робота.
По окончанию представления, зрители портала засыпали участниц 3D-смайликами и вишневыми лепестками. Ини осталась довольна своим выступлением и ещё долго потом раздавала голографические сердечки и смайлики своим поклонникам, собравшимся у павильона с костюмами.
А потом робот Ини-Ниони исчез.
***
Профессор Беккер всегда жил с своем мире, который шел параллельно с миром людей. Общественные мероприятия вроде Праздника весны его мало интересовали. Поэтому в праздничный для многих жителей столицы день ученый работал в своем кабинете на самом последнем этаже штаб-квартиры ИЦБ.