Через почти что пятнадцать минут пришел ответ, "Дорогой папа Хьюго, я за городом с мамой Маршей. Здесь есть установка для обновления тканей. Ни о чем не беспокойтесь. ❤️ Правда-правда не беспокойтесь. ~ Ваш X-vu."
Все заметили, как после прочтения профессор Беккер начал едва заметно дрожать.
— Милый профессор, — мягко сказал ему Киану Айл. — Я так считаю — Ини-Ниони ведь всегда говорит правду. Если он написал, что нет повода для беспокойства, значит так оно и есть.
Профессор молча поправил очки и сделал несколько глотков мятного чаю, также ничего не говоря.
"Он может думать, что нет повода для беспокойства", — несколько осипшим голосом наконец сказал он. "Нам нужно действовать, но я пока ума не приложу как."
Глава XV — Хитрость Нэй-Ли
Следующую ночь профессор Беккер спал плохо. В голове его вертелись различные варианты происходящего. Он перебрал всё что только мог: Марша, возможно, хитростью заманила робота к себе, а тот и не подозревает о её намерениях. Возможно, Ини-Ниони просто не подал виду в прошлый раз, что его расстроило увольнение Марши из ИЦБ. У него могли возникнуть страх и беспокойство на этот счет — что в нём разочарованы и что "мама Марша" изменила к нему свое отношение. По этой причине он мог согласиться на всю секретность, которой было опутано его исчезновение.
Как бы там ни было, Хью Беккер был уверен, что профессор Зондерс каким-то образом использовала привязанность к себе робота.
Настало утро нового дня — от единственного в мире робота поколения X до сих пор не было вестей. Новой головной болью ИЦБ стал вопрос о том, что они скажут публике, если Ини-Ниони не объявится в ближайшие дни.
Но вопрос стал ребром гораздо раньше, чем этого ожидали. От Пиллы пришло уведомление, что в PR-отдел поступил запрос от знаменитой танцовщицы Нэй-Ли — той зачем-то срочно понадобилось отыскать робота. Она неоднократно ему звонила и даже явилась без предупреждения к нему домой, но, не застав его там и не получив ответа, подняла тревогу.
Профессор Беккер предложил встретиться со звездной танцовщицей, всё ей рассказать и попросить до поры до времени хранить молчание.
ИЦБ прислало за Нэй-Ли элитное робо-такси, которое использовалось для особо почетных гостей. Салон изнутри был отделан высокотехнологичным материалом цвета голубой мяты. Автомобиль передвигался так плавно и бесшумно, что создавалось ощущение, будто ты находишься в комфортной комнате, а за окном пролетают городские пейзажи.
Дверь распахнулась и в комнату мягкой пружинистой поступью вошла Нэй-Ли. "Тяжеловесная элегантность" — так называли её главное неповторимое качество в прессе. Танцовщица умела быть утонченной и массивной одновременно. В глаза бросалась её высоко поднятая голова и идеальная осанка. При этом держалась Нэй-Ли победоносно — как героический персонаж, которому предстоит спасти положение. Казалось ей льстит мысль о том, что она — первый человеком, обнаруживший пропажу робота (по крайней мере она так считала).
Сопровождал танцовщицу её друг и коллега Кан Хэтто. Вместе они смотрелись весьма контрастно: Хэтто был выше Нэй-Ли почти что на голову, но на фоне крепкой фигуры танцовщицы, его собственная фигура казалась тонкой и чуть ли не соломенной — в его движениях и правда была какая-то соломенная мягкость. Волосы Кана Хэтто были белесыми, а глаза настолько светлыми, что сложно было определить их цвет. Чаще всего они казались светло-серыми, но иногда в них виднелся то ли голубой, то ли светло-зеленый оттенок.
Настрой этих двоих также был диаметрально противоположным. Черные оливковые глаза Нэй-Ли горели решительным огнем и готовностью действовать; Кан Хэтто же имел несколько понурый вид, который намекал на то, что он оказался втянутым в историю, в которую не желал быть втянутым. Он то и дело болезненно озирался по сторонам, ежась от какого-то приступающего к нему неприятного чувства, которое он переживал.
В кабинете Профессора собрались все те же персоны, что и накануне, а именно: Пилла, Киану Айл и Бэнти. Бэнти оказался большим поклонником Нэй-Ли и был счастлив наблюдать её с близкого расстояния, о чём тут же сообщил ей и всем присутствующим. Танцовщице это польстило, а вот её коллеге Кану Хэтто похоже комплименты Бэнти не понравились — он только еще пуще нахмурился.
Профессор Беккер предложил Нэй-Ли и ее спутнику присесть и сказал:
— Спасибо, что согласились приехать. Дело в том, что… надеюсь вы не почувствуете себя обманутыми, но… мы уже в курсе, что X-vu, то есть Ини-Ниони, не выходит на связь. Более того, это было его собственное решение. И мы не знаем как долго это продлится.
Нэй-Ли нахмурилась.
— Так а-а… почему он принял такое решение? — спросила она. Дело принимало неожиданный для неё оборот.
— Мы не знаем. Робот обладает свободной волей, г-жа Нэй-Ли. Он только поставил нас в известность, что с ним все в порядке и что какое-то время он будет отсутствовать, — о том, что Ини-Ниони находится у Марши и о замыслах последней Хью Беккер решил умолчать и сделал едва заметный знак остальным ничего больше не говорить.
Но его легкий кивок головы и быстрый взгляд на коллег не ускользнули от внимания Нэй-Ли. Ей показалось, что профессор Беккер чего-то недоговаривает. Казалось странным, что робот пропал неизвестно куда непонятно почему, а его главный Создатель не пытается докопаться до истины.
Тогда Нэй-Ли решила пойти на хитрость.
— Что ж, в таком случае я думаю нужно срочно оповестить всех Создателей! — сказала она. — Я думаю они должны быть в курсе происходящего, — последняя фраза была произнесена искусственно-доверительным тоном.
Профессор Беккер вздрогнул от неожиданности, но быстро нашелся.
— Оповестить Создателей? Г-жа Нэй-Ли, есть регламент, определяющий случаи, о которых обязательно должны знать Создатели. Решения, принятые самими роботом по доброй воле, к таким случаям не относятся. Так что… — тут в голову Профессору пришла одна мысль, — Кстати, я вас хотел попросить… Если вам дорого благополучие X-vu, не могли бы вы пока никому не рассказывать о его исчезновении.
— Пф-ф, вы полагаете это удасться долго держать в тайне? — скептически фыркнула Нэй-Ли. Про себя она уже перебирала людей, которым можно было рассказать о случившемся таким образом, чтобы источник информации не оказался связанным с её именем. Если поднимется шумиха, Ини-Ниони скорее всего будет вынужден вернуться. Ей хотелось поскорее увидеть робота.
— Послушайте, дело действительно серьезное, — настаивал на своем Профессор. Он заметил, что Нэй-Ли слишком легкомысленно относится к происходящему ("она просто не понимает, что может произойти, если Марше удастся осуществить задуманное" — подумал он про себя.) — Г-жа Нэй-Ли — он пристально посмотрел в глаза танцовщице, максимально развернувшись к ней всем корпусом, — я прошу вас поверить мне на слово. Если кто-то еще об этом узнает, это может нанести непоправимый вред нашему роботу. Он сейчас обдумывает одно важное решение. Если его поторопить, он может сделать неправильный выбор, — Хью Беккер решил все-таки намекнуть Нэй-Ли на суть происходящего, не раскрывая всех карт. — Конечно, я не могу вас заставить хранить молчание. Но я всё же хочу обратить ваше внимание на то, что любая неосторожность может привести к катастрофе.
Расчет Хью Беккера был верным. Если он правильно понял Нэй-Ли, она была гордой, эгоцентричной и тщеславной, но при этом ни за что не захотела бы считать себя "плохой". А даже, напротив, хотела чувствовать себя великодушной. Как раз такую возможность Профессор Беккер ей и предоставил.
— Хорошо, я вас поняла, Профессор. Я никому ничего не скажу.
Когда Нэй-Ли и Канн Хэтто оказались наедине в лифте, ехавшем с самого верхнего этажа на самый нижний, коллега знаменитой танцовщицы избегал на неё смотреть. Он знал её очень хорошо и знал, что сейчас она наверняка чувствует досаду и разочарование оттого, что ей не удалось увидеться с "человеком", которого она любит (хотя Нэй-Ли и не признавалась себе в своих чувствах к роботу). Канну Хэтто не хотел на это смотреть. Он испытывал неприятное чувство ревности, от которого к нему чуть ли не подступала тошнота.