– Как это похоже на тебя, – огрызается она, и на нас смотрят даже те девочки, которые до сих пор оставались в стороне.
– Ты истинная Мэйв, – цедит она сквозь зубы.
– Лили, – я пытаюсь говорить тихо, чтобы успокоить ее.
Но, помимо паники и чувства вины перед Лили, меня охватывает ужас от того, что я вижу карту, которую совершенно точно вынимала из колоды.
– Постой. Я действительно не знаю, что она означает, понятно?
Но Лили не намерена останавливаться. Гнев в ней нарастает медленно, но когда нарастает, то ее уже не остановить.
– Ты сделаешь все, что угодно, ради внимания, правда, Мэйв? Но потом, когда все смотрят на тебя, тебе нечем доказать свои слова.
Девочки вокруг нас громко охают, и я даже слышу «мяу!» со стороны двери.
– Не могу поверить, что мы когда-то дружили, – говорит Лили, по-прежнему не сводя глаз с Домохозяйки. – Ты плохая подруга, Мэйв.
Фиона морщится от такой грубости, в ее взгляде прослеживается жалость ко мне. За ее плечом я вижу, как между собой переглядываются Мишель и Нив. Они как бы говорят: «Если даже такая лузерша не хочет дружить с ней, то с какой стати с ней общаться нам?»
Нет, нельзя позволять Лили так обращаться со мной, не на глазах у всех. Нужно ей как-то ответить.
– Жаль, что мы вообще когда-то дружили, – огрызаюсь я. – И вообще, Лили, я хочу, чтобы ты исчезла.
Лили смотрит на меня так, как будто я прищемила ей пальцы дверцей автомобиля. Она делает шаг назад и со слезами на глазах прикусывает губу.
Звенит звонок, и все отправляются на последний в этот день урок. У меня сейчас граждановедение. У Лили география. После занятия я оглядываюсь по сторонам в поисках ее, покусывая ногти. Ведь еще можно все отменить, правда?
Как я могла заявить Лили, что жалею о том, что дружила с ней? Ведь я даже не смеялась – по-настоящему, до боли в животе – с той поры, как мы перестали быть подругами. Я скучаю по ней, и уже давно. Даже еще до того, как я порвала с ней окончательно в прошлом году, я начала отдаляться от нее после того, как мы перешли в среднюю школу. Мне казалось, это нормально. Нормально расти по отдельности, нормально сожалеть об отдалении. Это была здоровая грусть, грусть, которую испытываешь по поводу кукол Барби и игрушечных пони, когда становишься слишком взрослой, чтобы играть с ними. Но Лили – это не игрушка, которую можно закинуть в дальний угол ящика. Она человек. И очень замечательный.
После школы я не могу найти ее, как и не вижу Ро в автобусе.
Все выходные я беспокоюсь о ней и как бы невзначай спрашиваю маму, не общались ли они в последнее время с миссис О’Каллахан. Оказывается, что нет, не общались. Мама с папой отправляются в воскресенье вечером в Лиссабон, и мы с Джоан заказываем еду и поглощаем ее за просмотром реалити-шоу «Певец в маске».
Часов в десять свет вдруг выключается, и комната погружается во тьму. Я подпрыгиваю, поскуливая, как собака во время грозы.
– О боже, Мэйв. Успокойся. Это лишь пробки вылетели.
– Знаю. Извини. Просто испугалась.
Наш дом старый, и проводка в нем никуда не годится, так что подобное происходит часто. Джо встает на стул в прихожей и щелкает переключателем в электрическом щите. Свет тут же загорается, но телевизор не включается. Джо начинает было возиться с ним, но быстро понимает, что ничего не соображает, и сдается. Мы сидим перед ним, не зная, что и думать.
– Наверное, сломался, – говорит она неубедительно. – Отец целый день будет ворчать: «Стоило вас одних на две минуты оставить» и т. д, и т. п.
Я смотрю на наши отражения в темном блестящем экране. Две сестры, совершенно не похожие друг на друга. Джоан выглядит и двигается как профессиональная теннисистка. Она поджарая и мускулистая, с выступающими скулами и относительно «скандинавской» внешностью. Светлые волосы всегда собраны в хвостик. Вид у нее всегда здоровый, как у человека, питающегося морковными палочками. У меня же внешность, о которой мама говорит: «Прямо из Армады» – то есть у меня темные, похожие на проволоку волосы и «монобровь», которую приходится выщипывать каждое второе утро, если я не хочу привлекать к ней внимание. Мой брат Силлиан тоже так выглядит. «У Мэйв и Силлиана средиземноморское сложение», – говорит мама, что странно, потому что с любой стороны все родственники у нас только из Ирландии и ниоткуда больше.
– Все нормально? – спрашивает Джоан, тыкая меня палочкой для еды.