— А представь себе, что о ней никто до того, как нашли докладную, не знал. Ты про «Зимнее волшебство» что-нибудь слышал? — Я кивнул. — Вместе с жителями сожгли местного батюшку с семьей. А икону немцы в церкви нашли, среди всякого хлама.
Я вспомнил слова бабы Лизы. Если Иван и мог ошибиться — или, точнее, могли ошибиться те, кто записывал историю пропавшей иконы, то баба Лиза должна была кое-что помнить.
— Я так понял, когда революция началась, ее в церкви спрятали. Где она до того была, непонятно, может, в каком барском доме, может, так ее батюшки и хранили подальше от чужих глаз…
Иван взял канистру и резво зашагал. Я, вздохнув и прокляв все на свете, потащился за ним. А еще я подумал, что неспроста баба Лиза завела со мной разговор о ведьме и проклятье. Ну с чего, в самом деле, пугать меня всякой чушью? Я и на вид уже не мальчишка. Подумаешь, купил старый дом, так предложи перебраться без этой мистики, и так видно, что мне на чужих харчах проще.
Я споткнулся и едва не упал, Иван только оглянулся через плечо.
— Осторожнее. Тут кое-где корни.
— Да они тут на каждом шагу! — взвыл я. — Как ты тут живешь-то вообще? И зачем? На романтику потянуло?
Иван засмеялся.
— Почти пришли уже. Сейчас увидишь, поймешь.
Он сделал приглашающий жест и исчез в кустах. Я помянул свое любопытство недобрым словом и шагнул за Иваном, когда услышал сдавленный стон и глухой удар.
Ноги мои приросли к земле.
Героические книги я любил. Пару раз читал даже про «попаданцев», но, хотя историком, в отличие от Ивана, не был, в итоге выкинул попаданцев вон. Может, оно и задумывалось как юмор и фантастика, только «на серьезных щах» мне верилось с трудом, что без помощи студента кулинарного колледжа Петр Первый не выстроил бы Петербург, а Жуков не выиграл бы ни одного сражения.
Попаданцы, невзирая на гражданские профессии или вовсе на их отсутствие, разбирались с любым врагом одной левой, я же был простым офисным хомячком и к трудностям подобного плана был не приучен.
Поэтому я просто стоял и прислушивался. Рост ростом, но драться по-настоящему я не умел. Если кто-то напал на Ивана, то сейчас займется и мной, и бежать бессмысленно, только вот… На всякий случай я нащупал в кармане ключи от машины, и в этот момент раздался новый стон.
Меня осенило: или напавший на Ивана стоит на месте, потому что шагов я не слышал, или умеет передвигаться бесшумно. Последнее я сразу отмел и, немного краснея за трусость, бросился туда, где исчез Иван.
Никто на него не нападал. Он так и стоял, выронив канистру, и смотрел на свое разоренное гнездо.
У Ивана была палатка. Я такие видел в магазине: легкие, удобные, но тесные, ровно на два лежака. Сейчас полог палатки был отдернут, матрас и спальник валялись возле входа, уже не раз упомянутую тачку перевернули, у генератора обрезали провод, и он маячил в траве, как дохлая змея. Зачем-то бросили в кусты котелок, раскидали вилки и ложки, высыпали крупу, и я не понимал, кто и зачем мог подобное сделать.
— Может, дети? — спросил я просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Не обнимать же было Ивана в утешение.
— Какие тут дети? Ты хоть одного ребенка тут видел?
Голос у него был испуганный, а я подумал, что и правда, какие тут могут быть дети?
— Вроде как у пьяницы местного есть правнук, — припомнил я. — Но не уверен, что он сейчас в деревне, тогда мужик бы не пил… У тебя ничего не пропало?
— Записи пропали, — выдавил Иван.
— Откуда ты знаешь? — Я поразился его уверенности. Он ведь даже не тронулся с места, как увидел все это. Я наклонился и поставил канистру, хотя из нее ничего не вытекло, да и бензин уже был ни к чему.
— Они в палатке были, — пояснил Иван. — Их и искали.
Я почесал голову.
— Слушай, — начал я, делая несколько осторожных шагов вперед. Иван меня не остановил. — Как-то дико искали, не находишь? Все вытрясли из палатки, вон, генератор обрезали — это понятно. Но котелок-то при чем? Ложки, вилки? А крупа? Она у тебя, я думаю, не последняя? Даже если и так, ты всегда ее купить можешь, она пятьдесят рублей стоит.
Я обходил лагерь, отмечая новые странности. Порванная бумага. Я присел, поворошил клочки: ничего, просто лист с каким-то цифрами, наверное, ничего важного. Но все же я подобрал обрывки и подошел с ними к Ивану. Он нехотя взглянул.
— Ну да, это из блокнота. — И пожал плечами. — Не знаю, зачем его вырвали и порвали.
Он тяжело вздохнул и поплелся к палатке, постоял с секунду и исчез внутри.