Я сощурилась, приглядываясь – мои глаза все еще слезились, и все перед ними расплывалось, – а потом узнала это лицо.
– Коннор?
Нам не сразу удалось его убедить, но когда я показала Коннору его собственное фото и фото его будущей жены – как я теперь узнала, ее зовут Лаура, – официантки из небольшого ресторанчика, уже дважды отказавшейся пойти с ним на свидание, – Майк Коннор начал нам верить.
Право слово, мне было бы трудно его упрекнуть, пристрели он нас на месте.
По моей просьбе Коннор провел нас в дальний угол здания. Через четыре года здесь будет засекреченное правительственное учреждение, место расположения самого большого в мире коллайдера, но в данный момент, как объяснил нам по пути Коннор, это был просто армейский склад, забитый сотнями старых автомашин, всякого снаряжения, ожидающего списания, и прочего хлама. Коннор был здесь младшим офицером, отвечающим за ночную смену.
По пути я то и дело поглядывала на него – никак не могла удержаться. Совсем недавно я видела, как умирает его более старшая версия, с сединой, подернувшей виски, и с морщинками в уголках глаз. Двух этих Конноров разделяло всего четыре года, но нынешний выглядел на добрых десять лет моложе и мягче. Будущее заставило Коннора постареть до срока, так же, как и нас с Финном. Этот молодой Коннор смотрел на меня, как на какое-то привидение, оживший призрак.
Он уже мертв, если только мы с Финном не спасем его.
– Не понимаю, – сказал Коннор по дороге. – Ну, то есть я вам верю – я же видел, как вы появились из ниоткуда, и у вас эта фотография – но у меня такое ощущение, что мой мозг вот-вот взорвётся.
– На самом деле все очень просто, – сказала я. – Вы знаете теорию относительности Эйнштейна?
Коннор уставился на меня.
– Давайте для простоты считать, что нет.
– Ну, я тоже не сказать чтоб прямо знаю… ладно. – Я тряхнула головой, чтобы в мыслях прояснилось. – По сути пространство и время – одно целое, этакий гигантский фильм, простирающийся во вселенной, именуемой пространство-время. Плотные объекты искривляют ткань пространства-времени – как батут, когда на него кто-то становится. Если взять что-нибудь достаточно тяжелое – невероятно тяжелое, – оно может прорвать дыру.
– Окей, это я уяснил.
– Так вот, в будущем правительство построит тут здоровенный коллайдер по имени «Кассандра». Когда определенные субатомные частицы будут при правильных условиях сталкиваться в нем друг с другом, эти частицы от удара сверхуплотнятся и станут достаточно тяжелыми, чтобы пробить крошечное отверстие в пространстве-времени. Мы пришли через эту дыру.
– Зачем?
– Затем, что будущее нужно изменить. Нам нужно уничтожить «Кассандру» до того, как ее построят, или миру конец. Люди не созданы для путешествий во времени.
– Но… – Коннор прижал пальцы к вискам. – Если вы уничтожите эту машину до того, как она будет построена…
– Тогда она никогда не появится, и нам не на чем будет вернуться во времени, чтобы уничтожить ее? – подсказал Финн.
– Точно!
Я кивнула.
– Это парадокс. Дело в том, что время не линейно, как мы представляем. У одного моего знакомого была своя теория насчет времени: он считал, что время – это своего рода сознание. Оно наводит порядок и бережет себя от парадоксов, которые могли бы его разрушить, – замораживает определенные события и охраняет их от изменений. Действие – например, мы что-то делаем, чтобы уничтожить «Кассандру», – встраивается, а бездействие – мы никогда не возвращаемся обратно, чтобы остановить эту машину, потому что мы не можем совершить это путешествие, – нет. Когда мы… сделаем то, что нужно, чтобы уничтожить «Кассандру», это превратится в замороженное событие, защищенное от парадоксов.
– А как вы вернетесь в свое время? – спросил Коннор.
Финн быстро взглянул на меня, прежде чем ответить.
– Мы не вернемся.
– А! – Коннор помрачнел. – Ясно. Вот, мы пришли.
Мы очутились в дальнем углу склада. В бетонном полу был устроен небольшой сток. Пять с половиной дюймов в ширину, тридцать две дырочки, а вот вмятины с пятицентовую монету размером еще нет, и стен из шлакоблока вокруг него – тоже.
– Для чего он? – спросила я. – Я об этом думала каждый день, пока сидела здесь, в камере.
Коннор пожал плечами.
– Да они тут повсюду. На случай, если вдруг система пожаротушения выйдет из строя или случится наводнение.
Какой безобидный ответ! Мне вспомнились все те ужасы, которые я себе воображала, – как я часы напролет смотрела на этот сток и представляла, как в него утекает моя кровь.
– Вам нужно узнать все, что только можно, об этом здании, – сказала я. – Все ходы и выходы. Тогда они оставят вас здесь, а не заменят кем-нибудь другим, когда займут это место. Вы – лояльный и трудолюбивый сотрудник, и вас повысят. Однажды вы услышите, что я украла ложку, и поймете, что мы готовы к тому, чтобы вы помогли нам сбежать.