У Брук неприятно заныло под ложечкой.
– Не беспокойтесь, я свободна, – с горечью сказала она и отвела глаза.
Джим сжал губы и воздержался от дальнейших вопросов.
Когда принесли напитки, они поговорили о теннисе, что разрядило обстановку. Джиму интересна была ее карьера теннисистки, и Брук с удовольствием рассказывала ему об этом.
Время пролетело незаметно, Брук пора было возвращаться. Джим тоже вечером улетал по каким-то служебным делам.
Оставив девушку на крыльце ее дома, он пообещал позвонить, когда вернется, и обязательно показать ей город.
Брук, казалось, была в полном согласии с собой, но, едва Джим скрылся, ее мысли невольно снова обратились к Эшли. Неужели ее голова будет постоянно забита мыслями о нем?
Глава 4
В эти дни Брук не вспоминала об Эшли лишь тогда, когда была на теннисном корте. Она твердила себе, что должна научиться владеть своими чувствами и видеть все в реальном свете. Эшли Грэм не для нее, и чем раньше она его забудет, тем лучше.
Такой мужчина, как он, вряд ли способен на серьезное чувство. Не то чтобы ее это интересовало, тут же одергивала себя Брук. Просто у нее другие проблемы. Нужно прежде всего вернуться в спорт и прочно утвердиться как успешной профессиональной теннисистке. Возможно, флирт с Эшли – это ответ на все. Она сама не желает и не ждет ничего серьезного, ибо такие отношения сулят ей только страдания и боль.
С тех пор как Эшли уехал, она не слышала от него ни слова. Ни единой весточки с того момента, когда почти две недели назад она вышла из его автомобиля у дверей своего дома. И все это время она ждала, что он напомнит о себе, может быть, позвонит. Брук почему-то постоянно чувствовала тревогу, к которой примешивалось разочарование, ибо, когда звонил телефон, на проводе оказывался кто угодно, но не Эшли.
Джонатан и Энн пытались выспрашивать, что произошло до приглашения Брук в ресторан, как прошел вечер, но Брук отказалась говорить на эту тему. Она знала, что ее скрытность обидела их, и особенно Энн, но если для самой Брук отношения с Эшли были загадкой, то что она могла бы сказать о них брату и невестке?
Однажды утром, спустя несколько дней после отъезда Эшли, Брук поняла, что больше нельзя откладывать разговор с Энн о своих посещениях корта, особенно теперь, когда она почти открыто появляется в клубах с Джимом Грегори и Дэвидом Риттером.
Когда они с Энн не торопясь позавтракали, Брук, набравшись смелости, наконец начала:
– Энн, понимаешь… даже не знаю, как тебе признаться в этом… но я уже какое-то время незаметно ухожу из дома и тренируюсь. Честно говоря, я сыграла пару сетов на корте…
Прежде чем Брук собралась продолжить, Энн перебила ее:
– Что ты сказала? Что ты делаешь?
– Пожалуйста, Энн! – воскликнула Брук. – Не сердись! Успокойся на минуту и дай мне объяснить. Все не так страшно, как кажется.
– Как ты можешь так говорить! – не на шутку разволновалась Энн. – И это после всех запретов врачей? Ведь они не разрешили тебе брать в руки ракетку! Я согласна сделать вид, что ты мне ничего не говорила и все это дурной сон. – Энн сокрушенно покачала головой.
– Это не сон. – Брук не собиралась отступать. – Мне нужна твоя поддержка и доверие, чтобы я смогла продолжить тренировки.
– Я не уверена, что твои мышцы выдержат такую нагрузку, как профессиональный теннис, – возразила Энн. – Я знаю, тебе разрешено плавание – так ведь не на скорость же! – и другие упражнения, только не теннис! Просто не знаю, что и сказать.
Энн сокрушенно покачала головой.
Брук вздохнула:
– Понимаешь, еще до того, как покинуть больницу, я чувствовала, как окрепли мои ноги и руки. Но я не говорила об этом с врачом, потому что боялась: а вдруг мне просто показалось? Меня лечили в основном методом физиотерапии, и это дало результаты, я даже сама удивилась, как выросли мои возможности. Не вдаваясь в подробности, скажу одно: я начала с самых легких упражнений, с каждым днем усложняла их, повышая нагрузку. Всего несколько дней назад я начала играть по-настоящему. Я могла этим заниматься только тогда, когда вас не было дома, и, естественно, время было крайне ограниченным.
Энн продолжала скептически смотреть на золовку.
– Не знаю, Бруки. Боюсь, ты себе навредишь, если не посоветуешься с врачом. Обещай это сделать.
Брук беспомощно пожала плечами:
– Энн, поверь, я знаю, что делаю. Неужели ты думаешь, что иначе я решилась бы на то, что грозило бы мне остаться инвалидом на всю жизнь? Я не настолько глупа, чтобы вредить себе.
По глазам Энн золовка поняла, что не убедила ее.
– Скажи, какие у тебя планы?
Брук улыбнулась:
– Я хотела бы вернуться в большой спорт и стать профессиональной теннисисткой, какой была до аварии. Знаешь, Энн, я ведь уже была довольно известной, мне нравилась возбужденная толпа на матчах, поездки по стране… Конечно, деньги не так уж важны, если ты Билли Джин Кинг или Трейси Остин, но я надеялась, что цель близка и я достигну ее.
– А ты не хотела бы выйти замуж, иметь семью? – тихо проговорила Энн. – Разве для тебя это уже не так важно?
Отвернувшись, чтобы скрыть подступившие слезы, Брук ответила:
– Все, что сейчас меня интересует, – это возможность играть в теннис так, как я играла. – Она выбросила из головы образ Эшли Грэма, нахально напомнивший о себе.
– Ладно, дорогая моя, даю слово, что не встану на твоем пути, если ты обещаешь беречь себя, отдыхать и уделять мне какую-то долю своего внимания. Я до некоторой степени эгоистка и хочу, чтобы ты проводила со мной столько времени, сколько сама найдешь нужным, пока ты здесь.
Вскочив, Брук порывисто обняла Энн. Обе смеялись и плакали одновременно.
– Я еще надоем тебе своим присутствием, потому что не собираюсь все время торчать на теннисном корте, – рассмеявшись, пообещала Брук.
Она сдержала слово. Тренировалась по утрам, а потом все время проводила с подругой. Они загорали, плавали в бассейне, и Энн иногда даже играла с Брук в теннис в загородном клубе.
Позднее, когда возвращался с работы Джонатан, они втроем совершали прогулки на машине по городу. Такие поездки, казалось, развеивали обычно мрачное настроение Джонатана. Он действительно стал пить больше, чем прежде, и Брук видела озабоченность на лице Энн, хотя та старалась не подавать виду.
Для Брук настали хорошие дни. Поездки и возможность осматривать новые места не оставляли времени на раздумья. Кругом все цвело, и особенно прекрасны были окраины города. А о пляжах и говорить нечего, они были великолепны. Брук еще не отваживалась плавать в океане, но с волнением ждала, когда представится подходящий случай.
В одно прекрасное утро Джонатан решил повезти их на гавайский пикник. Праздник был организован их фирмой. Как обычно в подобных случаях, служащие фирм могли пригласить любое количество своих друзей. Джонатан предупредил жену и сестру, чтобы обе приготовились к долгому, насыщенному дню, – такие пикники продолжаются до позднего вечера.
Приняв душ, Брук стояла перед гардеробом и раздумывала, что бы ей надеть. Предстояло выбрать из нескольких летних открытых платьев, купленных уже здесь, на Гавайях. Наконец она остановилась на голубом, с аппликацией по подолу и узкими бретелями. К нему подобрала удобные босоножки на низком каблуке.
В легком нижнем белье Брук сидела перед зеркалом и укладывала волосы. Прическа была почти готова, когда в дверь постучали и в щель просунулась голова Энн. Она приветливо улыбалась:
– Доброе утро. Ты готова? Твой брат уже ждет нас внизу.
– Попроси его дать мне еще десять минут, – улыбнувшись в ответ, сказала Брук. – Я обещаю, что только десять. Сегодня утром я какая-то нерасторопная.
– Понимаю, – вздохнула Энн, входя в комнату. – Я тоже чувствую себя сегодня как-то странно.
Брук встревоженно посмотрела на невестку:
– Тебе нездоровится?
– Нет, просто какая-то лень, – улыбнулась Энн.