Итак, сабли наголо, подумала Кэтрин. Никаких попыток вновь соблазнить ее не будет. Предстоит беспощадная война – не на жизнь, а на смерть. Кэтрин это вполне устраивало. Теперь уж от Эйда Стивенсона она защищена настоящей броней.
Кэтрин улыбнулась Тому:
– Если ты хочешь выпить…
– Еще как хочу! – ухмыльнулся Том и похлопал себя по животу. – Надо же его как-то усмирить. А ты что будешь, Кэтти? Изобрази пока Эйду в красках наше приключение, а я мигом сбегаю за целительным снадобьем.
– Мне хватит и лимонного сока.
– Ты что, смеешься?
– Нет. Алкоголь в полете мне почему-то сушит горло.
– Ну, это нетрудно исправить. Пей больше, – наставительно порекомендовал Том.
Кэтрин покачала головой. Она ни за что не позволит туманить себе мозги, особенно в сложившейся ситуации. Если бы в тот вечер, когда они познакомились с Эйдом, она выпила меньше шампанского, возможно, и не потеряла бы голову, погрузившись в розовые мечты.
– Лимонный сок!.. – с шутливым отвращением проскандировал Том. – А тебе что взять, Эйди?
– Пожалуй, выпью джина с тобой за компанию.
– Двойной?
– Можно и двойной.
Том широко улыбнулся, благодарный другу за поддержку:
– Вот увидишь, старина, сейчас принесу нечто совершенно особенное, – пообещал он и направился к бару.
Эйд наклонился и снял сумку со стула.
– Может, присядешь? – безучастно пригласил он.
– Спасибо…
Стул был удобным, с подлокотниками, и Кэтрин нарочно уселась в свободной позе, откинувшись на обитую тканью спинку, положив руки на подлокотники и скрестив ноги. Если этот сердцеед разбирается в языке тела, то сразу поймет, что она хочет ему сказать. Кэт не собиралась проявлять ни малейших признаков напряжения.
Эйд принял еще более небрежную позу – вальяжно развалился, перекинул ногу на ногу, а пальцами левой руки начал отбивать по столику какой-то бравурный марщ. При этом он буквально раздевал ее взглядом с головы до кончиков туфель, как наглый, избалованный сутенер. Кэтрин пожалела, что подобная выходка с ее стороны недопустима, да и вообще… не получится.
Его голубая рубашка была широко распахнута. При виде черных завитков прямо под воротом воспоминания об их близости с силой нахлынули на Кэт. Ей стала противна собственная слабость, и она отвернулась к окну, глядя на самолеты, выстроившиеся у посадочных галерей. В лайнер, что стоял ближе всего к зданию аэропорта, как раз грузили багаж. Было большим облегчением хоть как-то отвлечься, бесцельно наблюдая за возней нескольких здоровых ребят из технического персонала.
– У тебя какие-нибудь дела в Сиднее? – наконец спросила Кэтрин, когда стало ясно, что Эйд не собирается вести светскую беседу. Он демонстративно уткнулся в журнал. А ведь безусловно что-то замышляет.
Ответом на вопрос было молчание.
Кэтрин посмотрела на Эйда с вежливым интересом, давая понять, что подобным хамством ее не заденешь.
– Нет, – нехотя отозвался он с насмешливым вызовом в глазах.
– Но ты же летишь с нами? – не отступала Кэтрин, пытаясь хоть как-то прояснить ситуацию.
– Угу… Решил вот прокатиться.
– Зачем?
– Допустим, чтобы оградить Томми и Диану от опасности.
Кэтрин нахмурилась:
– Ты думаешь, они нуждаются в защите?
– В том-то и дело. Может, тебе и покажется странным, но я их обоих люблю. И они много для меня значат. А таких людей, видит Бог, в моей жизни почти нет.
Сейчас в его голосе не было сарказма, и Кэтрин, сразу обратив на это внимание, отозвалась:
– Ну кому может прийти в голову их обидеть?
Ни одно интервью, организованное ею для Хорда, не принадлежало к той отвратительной категории, когда журналисты вонзают– зубы в свою жертву и терзают ее зловредными вопросами. С каждым из намеченных для общения с Томом репортеров она была лично знакома – народ непринужденный, порядочный… Никаких подвохов здесь быть не могло.
– Те-бе… – по слогам начал Эйд, швырнув журнал в сторону. – Тебе, дорогая!
– Мне?! – Кэтрин очумело вскинула глаза.
– Не притворяйся святой невинностью, пожалуйста. – Эйд потемнел лицом от сдавленного бешенства. – Я ведь был с тобой и знаю, чем это может кончиться. И если своей нынешней жертвой ты выбрала Тома, советую остановиться, пока не поздно.
Ненависть, клокотавшая в нем, буквально парализовала Кэтрин. Никто и никогда еще так к ней не относился. Несколько мгновений она сидела неподвижно, замерев от ужаса. Так вот как подействовал на него тот телефонный разговор!
Кэтрин с трудом взяла себя в руки. Он ведь испытывал к ней отвращение еще до того, как они познакомились. И получил по заслугам. Разве не так? Сам напросился… Сам вел с ней нечестную игру. Интересно, если бы представилась возможность, стал бы он ей пакостить? Хотя, казалось бы, куда уж дальше. А вдруг он настроил против нее Хордов?
Нет, тут же одернула себя Кэтрин. Ведь Том вел себя с нею, как всегда, а он был слишком открытым человеком, чтобы вынашивать тайную неприязнь к кому бы то ни было. Нет, Эйд ему ничего не говорил. Это было слишком личным – раны, нанесенные болезненному самолюбию Эйда Стивенсона, были слишком глубоки.
– Я не связываюсь с женатыми мужчинами, – твердо заявила Кэтрин и тут же поймала себя на мысли, что невольно оправдывается перед ним.
– Как мило, что ты хоть тут проводишь черту, – ядовито заметил Эйд. – Если, конечно, это правда.
– Думай что хочешь, – пожала плечами Кэтрин и иронически скривила губы. – Впрочем, с тебя станется.
– Я вот все думаю об этом бедняге – твоем муже. Неудивительно, что парень терпеть не мог твою работенку, – продолжал издеваться Эйд. – Постоянные ночевки в отелях, целый легион авторов… Ни минуты отдыха. И скольких же ты успела обслужить, Кэтрин?
Это было уже самое низкопробное свинство. Кэтрин даже не разозлилась. Она лишь лукаво подняла бровь:
– Уязвленное самолюбие, Эйд?
– Да нет, элементарное любопытство, – с деланной улыбкой уточнил он. – В качестве образца современной женщины ты представляешь собой уникальный объект для… всестороннего анализа.
– В таком случае, надеюсь, ты примешь во внимание и то, что женщины иногда откликаются на сексуальные импульсы, – сладким голоском пропела Кэт. – А ты у нас «настоящий самец». – Она окинула противника равнодушным взглядом, нарочито пародируя его циничные ужимки. – Ты посылал весьма ощутимые импульсы…
Она увидела, что сейчас попала в цель с предельной точностью. Эйд дернулся, как от пощечины. Наконец-то счет удалось сравнять.
– Но ты ведь предпочитаешь смену декораций! – Едва опомнившись, Эйд снова взялся за оскорбления.
Кэтрин подняла глаза – в них светился насмешливый вызов.
– Неужели? Делать поспешные выводы из ошибочных посылок, по-моему, не самый мудрый способ для «всестороннего анализа». Где ваши доказательства, проницательный мистер Стивенсон?
Он скорчил брезгливую гримасу.
– Ты мне сама их предоставила, если припомнишь…
Кэтрин удалось звонко рассмеяться.
– Наверное, это гениально – выводить закономерности в поведении человека из одного частного случая!
– Это был не частный случай, – мрачно поправил он. – Скорее откровение.
– Вот как?
Какой же он лжец, возмутилась Кэтрин, и свойственная ей стихийная энергия, дремавшая так долго, разом всколыхнулась. Единственное, что можно было с уверенностью сказать о непрошеном вторжении в ее жизнь Эйда Стивенсона: он излучал какую-то особую силу, которая способна раскочегарить ее до предела.
Окончательно разозлившись, она наклонилась к Эйду и спросила с ученически серьезным видом:
– А не может быть так, что в схеме не хватает одного жизненно важного звена? Чего-то очень существенного, упущенного гением психоаналитики?
Глаза Эйда сузились, словно у ягуара, которого раздразнили.
Кэтрин откинулась на спинку стула, как бы небрежно отметая любые его измышления. Однако же каков мерзавец, напридумывал о ней кучу гадостей, хотя сам вел себя, как последний негодяй.