Дима пытался приобщить подругу к просмотру своей видеотеки, но у Саньки это вызывало обратный эффект, и он оставил ее в покое. Единственные моменты, когда она немножко расслаблялась и была почти ласкова, — в легком алкогольном опьянении, и то почему-то только винном. От пива она тут же засыпала, от водки становилась грубой и агрессивной, но легкое полусладкое вино превращало Александру в ленивую, благодушную кошку, разрешающую с собой побаловаться, и даже иногда игривую. Шампанское же навевало на нее грусть, граничащую со ступором, и это оставалось для него загадкой. Его знакомые девушки, женщины и бабы обычно были готовы на все после шампанского и шоколадки. Санька же была особым случаем. Непредсказуемо грустит, непредсказуемо смеется, может обдать холодом, через минуту приласкать, чтобы еще через минуту жестоко посмеяться. Конечно, с ней непросто, но она стоит некоторых трудностей понимания. За одну возможность созерцания ее выгнутой спины Димон был готов выслушивать намеки на свою колхозную сущность хоть сутки напролет. А уж когда она приносит ему обед в кастрюльке… Это, братцы, любовь. Но он ей ни за что не признается.
Через пару месяцев совместной жизни Димон решил познакомить свою невесту с родителями. По этому поводу у них состоялся серьезный разговор.
— Зачем? Вот зачем, объясни мне! — кипятилась Санька, нервно шинкуя овощи для салата. — О чем мы будем говорить? Какой тебе интерес?
— Мне — большой! Мои родители должны быть в курсе, на ком я хочу жениться.
— Какая женитьба? Ты что, жениться на мне собрался?
— А ты не собралась?
— Нет.
— Да-а-а? Офигеть. А чего ты тогда здесь стоишь? Чего мне еду готовишь? Иди к своей маме и живи у нее.
— Я не могу жить у своей мамы.
— Значит, я типа временного прибежища?
До Саньки наконец дошло, что она обидела человека. Открыла рот, чтобы сказать что-нибудь умное и утешительное, но с ходу не придумала, а только рубанула ножом мимо огурца и здорово порезала себе палец.
— Ой!
— Чего?
— Палец. Ой-ой-ой…
— Ничего себе, как кровь хлещет. Подожди, я сейчас.
Дима сбегал в ванную, вернулся с пластырем и зеленкой.
— Давай свой палец.
— Мамочки, как щиплет.
— Терпи. Вот, все.
— Дим…
— Ну?
— Не обижайся, а?
— Еще чего, обижаться я буду, — буркнул Димон и, нахохлившись, отвернулся. «Боже, как ребенок», — растроганно подумала Санька, потом разозлилась на себя. «Хороший человек, старается для меня. А я — как сука последняя». Тронула его за плечо, заглянула в глаза и вкрадчиво продолжала:
— Я же вижу, что ты обижаешься. Просто это как-то неожиданно — женитьба. Ты же мне раньше ничего такого не говорил.
— А что, я должен делать предложение руки и сердца на коленях? Если дело в этом, я могу.
— Да нет, не в этом. Просто…
— Чего заладила — просто, просто! Просто я хочу на тебе жениться, а ты не хочешь. Так и скажи.
— Я хочу с тобой жить. Мне нравится с тобой жить. Ты мне нравишься. Но женитьба — это серьезный шаг. Люди женятся, чтобы рожать детей.
— А ты что, детей не хочешь?
— Хочу, но не сейчас. Мне девятнадцать лет…
— Самый возраст!
— Но я еще хочу поучиться, поработать, что-то сделать. Не знаю что, но мне еще рано влезать в семейную жизнь, я не готова.
Димон присвистнул и печально усмехнулся: