Неожиданно искусствовед увидел в свете фар, что упавшее дерево преграждало ему дальнейший путь. Он остановился, несколько секунд размышляя, что же ему делать дальше, но вдруг понял, если пройти несколько метров по дороге и повернуть немного левее, там можно найти пространство, как будто без деревьев. Анатолий Иванович вышел из машины, взяв с собой фонарик, легко перелез, через дерево и оказался на поляне густо заросшей высокой травой. Луч света от фонарика упал на несколько полуразрушенных домов. Искусствовед аккуратно пошел по заброшенному селу. Многие дома совсем вросли в землю, так что от земли до окон оставались считанные сантиметры, другие смотрели мрачными черными окнами без стекол, у третьих провалились крыши и из темных тел с облупившейся краской торчали иглами балки и доски. Все здесь, в уходящих где-то за горизонтом желтых лучах, было серо и мертво, брошено и оставлено на съедение природе и она, как полноправная хозяйка забирала свои владенья назад. В одном доме, словно подчеркивая свою установленную здесь власть, проросло дерево. Оно росло ни то из пола, ни то из земли под ним, и своим могучим и толстым стволом пробило крышу, и поднималось над зданием свежими зелеными ветками.
Вечер все больше ложился на лес и брошенное поселение, и Анатолий Иванович решил вернуться к машине, чтобы попытаться убрать дерево с дороги. Около самой дороги он увидел поржавевшую и запутанную в траве табличку, сообщавшую о том, что данный населенный пункт был Загрибеньковым.
С упавшим деревом трос и внедорожник справились, как нельзя лучше и минут через пятнадцать дорога была уже свободна. Охотник за древностями отправился дальше, проехав мимо мертвой деревни.
Дальнейший путь был еще более заросшим, а на лес тихо и незаметно, но уже полностью опустилась ночь. Через какое-то время искусствовед подъехал к усадьбе. Это был длинный, красивый, двухэтажный дом, в котором были тускло освещены окна. Перед ним было место вытоптанное людьми и лошадьми, где-то по углам копошились слуги, а по двору провели лошадь. Анатолию Ивановичу казалось, что он попал в девятнадцатый век, все здесь было не современным и странным.
Одна из девушек подошла к искусствоведу и протараторила:
— Я доложу госпоже о том, что к ней гости пожаловали.
Не успел он ответить и слова, как девушка уже исчезла возле колон у двери дома.
Через некоторое время в одном из окон первого этажа появился женский силуэт, постоял несколько минут и снова скрылся за тяжелой шторой. Из дома вышла служанка и все также быстро сообщила:
— Аксинья Евграфовна ожидает вас в доме.
Анатолий Иванович ничего не ответил и пошел за служанкой, только отметив в уме, что имя хозяйки дома очень уж напоминает старинное.
Войдя по широким ступеням в дом, служанка взяла зажженную свечу, вставленную в массивный канделябр, в руки и повела охотника за древностями через темные залы и коридоры. Кругом царил полумрак, и искусствовед практически ничего не мог разглядеть в больших пустых комнатах. Он думал о том, здесь ли находятся те самые знаменитые часы, и если здесь, то стоит ли ему сразу говорить о цели приезда.
Они вошли в комнату с тусклым освещением, где вся вытянувшись стояла молодая девушка — хозяйка имения, в струящемся белом платье, с длинной русой косой за спиной. Она обернулась и долго испытывающе смотрела на искусствоведа, а потом пригласила его ужинать. Анатолий Иванович не смотря на хорошо ощутимый голод, практически ничего не ел. Хозяйка хоть и казалась простой девушкой, взгляд ее был пустым и холодным, а лицо было серьезным и угрюмым.
Столовая была хорошо освещена и на вычурном красивом камине стояли те самые часы. Большие, с изящными тонкими позолоченными листьями и маленьким купидоном на верху. Часы не шли, но они все-равно привлекали внимание своей красотой и элегантностью.
За ужином она сидела совершенно безэмоциональной и бледной. Лицо ее было жутким, потому что не выражало практически ничего, а постоянно опущенный пустой взгляд, лишь изредка поднимающийся на Анатолия Ивановича, никогда не встречался с его глазами.
Он бросил взгляд на часы и хотел спросить о них хозяйку дома, но она уставилась на искусствоведа своим холодным и злым взглядом и практически перебила его.
— Нам всем следует отправиться спать!
Голос ее отдавал таким же холодом и строгостью, как и взгляд, и облик в целом.
Заметались несколько служанок. Одна из них подошла к Анатолию Ивановичу со свечей в руках и опять повела его по темным коридорам и залам усадьбы в его спальню на эту ночь. Из другого конца слышался голос девушки и приглушенные голоса прислуги, но слов было не разобрать, слишком далеко они ушил от комнаты в которой они ели.
Ему не хотелось оставаться в усадьбе на ночь. Здание было потрясающе красивым и изысканным, большая кровать манила мягкостью, но атмосфера была гнетущей, а люди одетые в одежду девятнадцатого века, выглядели фантасмагорично. Однако охотнику за древностями надо было забрать отсюда часы, а чтобы это сделать необходимо остаться тут еще на один день и собрать больше информации.
Рычащее существо, напоминавшее то ли большую собаку, то ли человека на четвереньках, медленно подбиралось к его кровати, а потом совершило неожиданный прыжок и оказалось прямо над искусствоведом. Это была девушка, отдаленно напоминавшая хозяйку дома. Вместо рта у нее было огромное подобие морды. Злобный оскал демонстрировал огромные острые зубы, с которых капала слюна. В голове эхом зазвучал голос девушки:
— Я знала, что это ты… Я знала, что ты вернешься, часовщик… Я знала, что смогу с тобой поквитаться… Я так долго ждала этого часа мести…
Еще доля секунды и чудовище нападет. Он резко ударил кулаком в челюсть девушки-монстра и отбросил ее от себя. Она издала обиженный животный визг. Вскочила на лапы, которые несколько раз проскользнули по паркету, чтобы не упасть она вцепилась в пол когтями и это прикосновение издало звук метала скребущего по стеклу. И резко выпрыгнула в открытое окно.
Анатолий Иванович открыл глаза и увидел, что солнечные лучи просвечивают комнату сквозь приоткрытое окно. Ночной кошмар начал выветриваться и он тяжело вздохнул. Несколько минут не вставая с кровати, искусствовед думал о странном реалистичном сне и тем, что ему делать сегодня. Во сне отразились его мысли последних дней. Он опустил ноги на пол, и увидел на паркете у окна подсвеченные Солнцем царапины. Они напоминали царапины от когтей и были в том же месте, где вчера приземлился монстр. Возможно, он не заметил их вечером в темноте, когда ложился спать? Он присел около них, хотел потрогать их рукой. И увидел сбитые косточки на правой руке. Вчерашние ночные события не были сном? Или происходило что-то другое, а ему в полусне померещился монстр?
Прислуга звала к завтраку. Анатолий Иванович посмотрел на не большие повреждения руки и пошел есть.
За завтраком опять все молчали и ели. Девушка бросала недовольные взгляды на сбитые косточки на правой руке искусствоведа. Искусствовед бросал удивленные взгляды на разбитую губу хозяйки усадьбы. Еще более удивленные взгляды бросали на них слуги. За завтраком никто не проронил ни слова. Поев, девушка быстро ушла, оставив Анатолия Ивановича одного в роскошной столовой.
Слуги засуетились убирать со стола, и мужчина воспользовался моментом. Он решил аккуратно расспросить о часах. Одна из служанок наклонилась забрать тарелку.
— Красивые часы. Почему не починят?
Служанка подняла на Анатолия Ивановича ошарашенный взгляд и заговорила полушепотом.
— Как вы не знаете? А ну, по вашей чудной одежде если судить, то вы не местный. Из далека приехали и не слышали?