И стоимость, понятно. Намного. При всём чудесном и быстром развитии технологий, случившихся после Большого Исхода, построить аппарат, способный за тридцать шесть часов преодолеть сто миллионов километров – это вам не производство иголок наладить.
Но Марсианская Республика может себе позволить платить командующему Вооружёнными Силами Марса столько, чтобы он, в свою очередь, мог себе позволить личный космокатер. В конце концов, если бы не они, Вооруженные Силы, то неизвестно, чем бы закончился вражеский десант зимой 2229 года.
Тогда двум чужим десантным космолётам удалось прорваться сквозь орбитальную оборону в окрестности Нового Града. И, если бы не мужество солдат и офицеров 3-й отдельной пехотно-штурмовой бригады, неизвестно, чем бы кончилось дело. Бригада в том жестоком бою потеряла убитыми и ранеными сорок четыре процента состава, но остановила врага на подступах к городу, а затем обратила его в бегство. Командовал бригадой полковник Александр Васильевич Сухов, и тогда он ещё не знал, что меньше чем через год потеряет старшего сына, а ещё через семь лет примет командование над всеми Вооружёнными Силами Марса…
– Я могу спросить? – подал голос робот Георг Пятый.
– Нет, – отрезал Мигель. Он уселся в кресло пилота, включил бортовой компьютер и дал ему команду на разогрев двигателей и проверку всех систем. Ожила, засветилась мягким и зелёным панель управления. Тонко свистнул, выходя на режим, гравигенератор. Негромко загудели планетарные Т-двигатели. Заработал обогреватель. – Но я тебе отвечу. Мы летим на Луну.
– Благодарю, – сказал Георг Пятый.
– Ух, – воскликнул Конвей и принялся стаскивать с себя комбез. – Тёпленький пошёл. Наконец-то. А стаканы тут есть? Только без матрёшки, если можно.
– Тут даже выпивка должна быть, – сказал Мигель. – Если, конечно, отец со своими товарищами офицерами… Глянь на камбузе. Георг, чего стоишь, как засватанный? Помоги гостю.
– Позволю себе заметить, – сказал робот, – что вы не в том состоянии, чтобы управлять космокатером. Степень опьянения оценивается мной в шесть с половиной баллов по десятибалльной шкале, что автоматически…
– Пьяный лётчик взлетает лучше, чем садится, – наставительно заметил Мигель. – Запомни и не возникай.
– Это вульгарно.
– О’кей, не лезь не в своё дело.
– Уже лучше. Что касается сентенции о пьяном лётчике и его сравнительном умении взлетать и садиться, то данная сентенция мало того, что абсолютно недоказуема, но и призвана внушить тому, кто её высказывает, уверенность в несомненном и безоговорочном преодолении любых обстоятельств; каковая уверенность, в свою очередь, гораздо лучше описывается старой русской поговоркой, гласящей: «Пьяному – море по колено».
– Во шпарит, – с уважением заметил Конвей, который так и не дошёл до камбуза – застыл, прислушиваясь, на половине дороги с бутылкой виски в руке. – Как по писаному.
– Ага, – сказал Мигель. – Георг у нас такой. За словом в карман не полезет.
– Сколько он уже у тебя?
– Одиннадцать лет. От брата перешёл. По наследству.
– Да, точно, ты говорил, – вспомнил блюзмен и замолчал с грустью.
– К взлёту готова, – доложил бортовой компьютер.
– Спасибо, Алиса, – сказал Мигель. – Жди.
– Хорошо, – с почти неуловимым сексуальным оттенком в голосе ответила программа. – Я буду ждать.
Утверждали, что голос Алисы один в один повторяет голос одной древней программы, которая двести с лишним лет назад использовалась в популярном русском поисковике. Возможно, Мигель не проверял. В конце концов этот голос выбирал его отец. Нравится ему – пусть будет.
Мигель поднялся с кресла, махнул рукой, и они с Конвеем и замыкающим шествие Георгом проследовали на камбуз.
Тот располагался сразу же за кабиной управления, буквально в трёх шагах. Затем шёл спальный отсек вместе с санблоком (туалет плюс душ), потом грузовой, двигательный, и на этом внутреннее пространство космокатера заканчивалось. Два переходных шлюза – один, примыкающий сбоку к кабине управления, и второй, запасной, – сверху к грузовому отсеку – не в счёт.