– Леди, я что, по-вашему, настолько старый? – возмутился Тони. – Да я только сегодня повстречал этого парня.
– Мэм, я здесь исключительно по поводу работы, – быстро сказал Пит. Чем больше молодой человек прислушивался к беседе, тем сильнее в нем крепла уверенность в том, что Тони прибыл сюда по совершенно иной причине, нежели он сам. Он чувствовал, что нужно поскорее обозначить свою непричастность к делишкам своего случайного попутчика, особенно на случай, если это что-то незаконное.
– Работа? – Джудит уставилась на Пита в полном замешательстве. – Не чудо?
– Не для меня, мэм.
Эти слова привлекли внимание Беатрис. Обычно под покровом ночи в Бичо Раро прибывали либо члены семьи Сория, либо жаждущие чуда пилигримы, а тут вдруг появляется этот незнакомец, не относящийся ни к тем, ни к другим. Беатрис заметила:
– И не для кого из нас, я полагаю.
После этого обмена репликами Пит и Беатрис впервые по-настоящему обратили внимание друг на друга. Они оба использовали этот миг взаимного разглядывания по-разному и в то же время одинаково.
Беатрис смотрела на Пита – тот сидел, свесив согнутую в локте руку из открытого окна «Меркури», – и гадала, каково это: осторожно коснуться большим пальцем внутренней стороны его локтя. С того места, где она стояла, Беатрис видела изгиб его руки, и ей казалось, что кожа в этом месте мягкая, и вообще это было бы приятно. Прежде Беатрис не замечала за собой таких порывов и слегка удивилась. Еще больше она удивилась, обнаружив, что это странное желание, раз возникнув, уже не исчезает, более того, распространяется уже и на второй локоть.
Будучи Беатрис, она сделала себе мысленную пометку хорошенько обдумать суть сего явления, дабы определить природу его возникновения. Впрочем, она и не подумала о том, чтобы воплотить это необычное желание в жизнь.
Пит в свою очередь рассматривал неподвижно стоявшую в тени Беатрис, отмечая, что та глядит на него жутковатым, немигающим взглядом, совсем как темноглазые пестрые неясыти, что сидели на крыше над девушкой. Они обменялись всего парой слов, и всё же Пит почувствовал, как опасно забилось его сердце – даже сильнее, чем пару часов назад, когда он влюбился в пустыню. Юноша не понимал, в чем причина такого повышенного интереса, но боль в сердце была до ужаса сильна. Пит прижал ладонь к груди и дал себе слово на время работы в Бичо Раро держаться подальше от Беатрис.
– Я подожду в машине, – поспешно проговорил он и, торопливо покрутив ручку, поднял оконное стекло.
– В моей машине? – возмутился Тони.
Времени на дальнейшие препирательства не оставалось: над Бичо Раро вновь зазвенел быстро приближающийся лай собак Антонии. Эдуардо Коста успешно отвлек зверей на какое-то время, а пару минут назад на последнем дыхании забрался на стоявший недалеко от шоссе полуразрушенный хлев, чтобы сохранить себе жизнь. Псы оставили его сидеть на ветхом остове здания, а сами помчались обратно, горя желанием слопать второй ботинок Тони.
– Надо идти, пока собаки до нас не добрались, – заявила Джудит. Она посмотрела на Беатрис, но той уже и след простыл.
Беатрис всеми силами старалась избежать общения с незнакомцами, если эту обязанность можно было свалить на кого-то другого, вдобавок ей совершенно не улыбалось добровольно творить чудо. (Кроме того – и Джудит об этом не ведала, – Беатрис хотела тщательно проанализировать природу посетившего ее странного чувства, связанного с Питом, и беспокоилась, что в любой момент может испытать другое чувство, которое собьет чистоту эксперимента.)
– Беатрис, – прошипела Джудит. Потом бросила, обращаясь к Тони: – Идемте, скорее.
Приближающийся лай придал Тони ускорение. Он поспешно захромал следом за Джудит – одна нога в ботинке, другая – в одном носке.
– Куда мы идем?
– А вы сами как думаете? – сердито ответила Джудит. – За вашим чудом!
Глава 4
Святой Бичо Раро сидел в Раке и слушал приближающиеся шаги Тони Ди Ризио.
Рака была самым старым зданием в Бичо Раро; ее спроектировал и построил Фелипе Сория, член семьи, о котором теперь говорили исключительно шепотом. Он приехал в Бичо Раро на крупном жеребце золотисто-медовой масти, в большой, золотисто-медового цвета шляпе и сразу же начал строить близ дороги алтарь, заявив, что ему явилась Пресвятая Дева и повелела это сделать.
В первый день Фелипе возвел и покрыл штукатуркой стены, так что получилась небольшая конструкция, размером с лошадиное стойло, и остальным Сория это понравилось. На второй день он выломал из заброшенного железнодорожного полотна рельсу, расплавил, отлил дивно украшенные металлические ворота, и остальным Сория это понравилось. На третий день он обжег тысячу керамических плиток жаром собственной веры, выложил ими крышу, и остальным Сория это понравилось. На четвертый день Пресвятая Дева явилась снова, на сей раз в окружении сов; в этот раз Фелипе вырезал статую Богородицы, установил в Раке, и остальным Сория это понравилось. На пятый день он создал яркую краску из неба, к которому так сильно приблизился, выкрасил наружные стены Раки в бирюзовый цвет, и остальным Сория это понравилось. На шестой день он остановил пассажирский поезд, ограбил пассажиров, убил ехавшего тем поездом шерифа, а из бедренной кости шерифа сделал крест и украсил им крышу Раки. Семейству Сория это не понравилось.