Но в окнах по-прежнему было темно.
А куры кудахтали. «Тут мы, тут».
Он схватил курицу. Легко. Легче легкого. Ночь ясная, видно отчетливо, как днем. Куры стояли рядком, точно девичья поп-группа, какие-нибудь Supremes[9]. Чего это их не запирают на ночь в курятник? Дублин славится своими городскими лисами: каждый дублинец может о них порассказать. Он и сам недавно видел одну: пару месяцев назад, спокойно прогуливалась по улице, когда он шел домой со станции.
Он ухватил облюбованную курицу, ожидая, что она будет вырываться, клеваться. Но нет, курица устроилась у него на руках, точно котенок. Ох, блин. Держа одной рукой маленькую головку, а другой — голенастые, твердые лапы, он вытянул курицу, точно резинку, поднес ко рту. И куснул… как сумел, так и куснул. Струя крови не бьет, ничего не поддалось. Куриная шея по-прежнему у него во рту. Жилка бьется — он языком чувствует. Курица перепуганно напрягла лапы. Но он не собирался ее пугать — он же не садист. Хотел просто откусить ей голову и припасть к шее. И тут он осознал: нет, духу не хватит. Он не вампир, не вервольф. Но ему нужно утолить жажду, это он понимает. «Доктор, я пытался откусить курице голову». — «Баста, отпусти курицу и лезь обратно», — сказал он себе.
Но тут загорелась лампа, и он вонзил зубы в курицу. Загорелся свет на первом этаже, прямо перед ним. Шея хрустнула, голова отлетела. Крови не было, почти не было — только… э-э-э… кости, хрящи, что-то мокрое. Нельзя блевать. Они же на него пялятся, соседи: сосед, соседка или оба сразу, Джим с Барбарой. Но он действовал проворно и спокойно. Сообразил: им его не видно, потому что свет включен на кухне, а во дворе темно. Хотя, если как следует подумать… а он подумал как следует… они могли заметить его прежде, чем включили свет.
И тут курица, мертвая обезглавленная курица, возмутилась. Писк вырвался из чего-то, что не могло быть клювом, так как голова, откушенная или, как минимум, наполовину откушенная, была у него в руке. Тело он держал за шею, оно выворачивалось. «Отпусти, отпусти».
Он уронил курицу, услышал, как она удирает, и сам бросился наутек. Побежал к забору. Не к своему дому — голова у него все-таки работает. В противоположную сторону, к дому соседей Джима и Барбары с другого бока. Взобрался на забор, запросто перемахнул в чужой двор. Немного посидел на земле: передохнуть, разработать обратный маршрут. Прислушался. Кухонная дверь вроде не скрипела. Курица, видимо, смирилась со своей гибелью. Остальные две курицы то ли ничего не заметили, то ли молча скорбят. Полная тишина.
Спасен. Он сказал себе: «Спасен». Он ругал себя за идиотизм, упивался, ужасался, стыдился содеянного, торжествовал. Спасен. Он поднял глаза к небу. И увидел его — шаттл. Самая яркая звезда плавно плыла поперек ночи. «Эндевор»[10]. Так он называется.
Он снова лег в постель.
Она проснулась — сонно пошевелилась. Холод от его ног, матрас прогнулся под его тяжестью.
— Что случилось?
— Ничего, — сказал он. — Вставал посмотреть на шаттл.
— Классно.
И она снова уснула.
— Это было потрясающе, — сказал он ее спине. — Потрясающе.
И поцеловал ее в шею.
И заснул. Взял и заснул, как ни в чем не бывало. Завтра суббота, можно отоспаться.
Проснулся он в постели один. Давно так не бывало, обычно он вставал раньше жены. Самочувствие было хорошее. Лучше не бывает. Перед тем как снова улечься, он тщательно почистил зубы щеткой и зубной нитью: никаких следов курицы. И рот прополоскал: беззвучно, старательно, пока глаза на лоб не полезли. Никакого дурного привкуса во рту. Никаких угрызений совести. Да, он поступил неподобающе, но голос совести вскоре умолк, его заглушило другое беспокойство. Тревожная мысль, с которой он заснул, как с плюшевым мишкой в объятиях, сразу после того как поцеловал жену в шею.
Шея.
Элементарно.
Кровь — это отвлекающий маневр, подстроенный его психикой или, как это называется, сознанием, чтобы затушевать очевидное, гораздо более разумное объяснение. Объект его страсти — не кровь, а шеи. Никакую кровь ему пить не хочется. И никакой анемии у него нет: его кровь богата железом, как у быка. Банальная, некрасивая правда состоит в том, что ему хочется кусать шеи. Обычный пунктик, из тех, что появляются в зрелом возрасте. И это классно, это здорово, потому что он на середине своего жизненного пути плюс-минус несколько лет.
9
10